Безымян улыбнулся и пошел, не оборачиваясь.

— Слушай, давай я вдогон сбегаю, — вынимая из-за пояса нож, предложил Люту разбойник.

— Дурак. После драки кулаками не машут. — Поучительно ответил здоровяк и заехал ему промеж глаз.

Когда полянин приблизился к месту стоянки, его спутники уже проснулись.

— Разобрал? — Спросил Арпашка. Полянин кивнул.

— Интересно, о чем вы? — Спросил Степан.

— Сам увидишь.

— Ого. — Протянул Вольный стрелок, когда путники подошли к придорожному камню. — Странные письмена. Что бы это значило?

— Пошутил кто-то. — Как бы невзначай бросил полянин. Степан наклонился и подобрал выбитый зуб.

— Недавно здесь повздорили.

— Я о том же. — Откликнулся полянин. — Иду, вижу мужики дерутся. Заметили меня и дали деру. Один даже дубину обронил. Пришлось взять. Чего добру пропадать? Кто-то выбирал, старался.

— Смотри, как бы тебя с ней за прежнего владельца не приняли. Будешь в петле болтаться.

— Учту. — Кивнул Безымян и, скрутив из шнурка петельку, забросил оружие за спину, скрыв под безрукавкой.

— Все равно видна. — Проворчал Карп.

— Не сильно глаза мозолит, и ладно. — Бросил Безымян.

— Нам прямо, — вмешался Степан. — Нужно идти, темнеет.

— Мы прямо как совы. Днем дрыхнем, ночью бродим. — Заметил Карп.

— Скоро привыкнешь. — Бросил рычанскому стрелок. — Дорога закаляет.

Путники решили идти всю ночь, наверстывая потерянное время. Погода стала портиться. Дажьбог хмурился, подгоняя плывущие по небу, огромные, как башни кучевые облака. Забывают люди старых богов, вот те и мстят. Не к добру это.

— Нехорошее у меня предчувствие. — Задумчиво произнес Безымян. — Этой ночью в покое нас не оставят.

— С каких пор ты стал гадалкой?

— Хочется верить, что это только страхи.

— Подожди, — схватив полянина за руку, предостерег Степан. — Похоже, впереди разъезд.

— Не по нашу душу?

— Лучше схорониться. — Решил стрелок, отступая с дороги.

— Накаркал. — Прошептал Карп. Степан махнул рукой, чтобы тот замолчал.

Из темноты выступили всадники. Они двигались не спеша, внимательно разглядывая заросли, словно кого-то искали. Безымян насчитал девятерых. У двоих в руках факелы. Гридни были в кольчугах и при оружии.

— Долго нас будут гонять? — Недовольно произнес один из них.

— Спроси у воеводы.

— Серьезно, кому придет в голову идти по заброшенной дороге?

— Я слышал, мост починили.

Безымян удивленно качнул головой. Молва шла впереди них.

— Веришь в сказки?

— Сказано проверить. Приказы не обсуждаются.

— Да кто тут может ходить? Разве что голытьба какая.

— Не будь самоуверен. Какой-то щуплый пилигрим — соплей перешибешь, десять гридней у брода на куски порвал. Следом два деда появились, стали выспрашивать. Решили их повязать за нездоровое любопытство, а те мечи выхватили. Двадцать ратников разогнали. Дрались понарошку, чтоб отбиться, и то в горячке десятского замочили. Если б взаправду взялись, точно бы хваленую дружину в капусту покрошили. Теперь за теми стариками целое войско гоняется, а они уходят, как вода сквозь пальцы. Вроде рядом, раз… и нет их. Разбойников за полторы недели перевешали, столько за год не набиралось.

— Это без толку. Новые наплодятся. Лихой люд, как гидра. Рубишь голову, а на ее месте сразу другая растет.

Всадники исчезли, растворившись в темноте. Разговор, перемежающийся со стуком копыт стал едва различим, а потом и вовсе затих. Путники выбрались на дорогу.

— Не зря мост ладили. — Произнес Степан. — Двинулись бы к броду, вовсе головы сложили.

— Они ж не нас ищут. — Возразил полянин.

— Шут его знает. Гридни вначале вешают, а уж потом вопросы задают. Нужно быть осторожнее. Так недолго и на разъезд нарваться.

— Меня другое заботит, — протянул Безымян, — оборотень не отстал. Идет туда же, куда и мы. Просто сбился с дороги, к броду свернул. Сколько у нас в запасе, прежде, чем он снова сядет нам на хвост.

— День — другой. Главное, до Маковки успеть. Там людно. На ярмарке потеряемся. — Ответил Степан.

— Ты ж в оборотней не веришь?

— Наслушаешься страшилок, еще не в такое поверишь. Да братцы, видно кто-то из вас сильно ему насолил. Раз идем вместе, отбиваться будем сообща.

— Чего остановились? — Прикрикнул Степан. — Спать будем, когда сдохнем.

Тонкий месяц, словно пловец, попавший в бушующую стихию волн, скользил среди тяжелых, свинцово-синих облаков. Ночное небо хмурилось, переливаясь полутонами от черного, до фиолетового. В зарослях лещины, подходящих к самой дороге сидел Дерхон. Он подбирал место для засады с сосредоточенной тщательностью профессионала. Его вел охотничий инстинкт. За свою долгую жизнь цепной пес Ящера научился одному — выслеживать и убивать, без жалости и сострадания. Оборотень обошел хранителя стоячей воды и теперь выжидал, словно жаба, готовая сутки просидеть без движения, чтобы поймать потерявшую бдительность муху. Подул холодный, пронзительный ветер, срывая с облаков колючую россыпь мелких снежинок. Оборотень сбросил с уродливой головы черный покров и принялся чистить зубы, выковыривая длинным загнутым когтем куски застрявшего мяса.

Заигравшись, в просвет между кустов выскочили мавки. Они засмеялись и, приняв Дерхона за своего, принялись водить хоровод. Одна из них шутливо бросила в Цепного пса камешком и, улыбаясь, выглянула из-за ветвей. Оборотень зарычал, прогнав распутных лесных девок. Мавки испуганно упорхнули, оставив Дерхона в одиночестве. Чуткое ухо зверя уловило глухой перестук копыт. Оборотень затаился. Медленно и величаво из-за окоема выехали четыре всадника. Они поравнялись с засадой и свернули, затоптав лещину. Дерхон дал окружить себя. Посланцы Чернобога спешились.

— Удачной охоты. — Тихо произнес один из них. Оборотень не ответил, стыдливо пряча уродливое лицо под одеждой.

— Мы здесь, чтобы сообщить, что охота закончена. Стоячая вода в руках надежного человека. Он несет склянку хозяину.

Оборотень оскалился. Его глазки полыхнули недобрым огнем.

— Что если товар перехватят? — Едва слышно, прошипел он.