Мы были по-прежнему близки с Брайаном, как и раньше. Мы бывали у него дома, он приезжал к нам. Мы везде бывали вместе. Но конечно, мы стали проводить с ним меньше времени, потому что у нас появились и другие интересы, не связанные с ним».

Джордж: «С тех пор как мы перестали ездить в турне, Брайану было нечем заняться. Он остался не у дел. Мы проводили время в студии, а он редко бывал там, хотя в прежние времена иногда прослушивал наши песни. Но, поскольку мы подолгу работали в студии, он не мог постоянно видеться с нами. Мы разве что вместе отдыхали».

Пол: «Постепенно у „Битлз“ возникло желание распоряжаться орудиями своего ремесла. Еще до появления нашей собственной компании — „Эппл“ — мы в буквальном смысле слова были своими менеджерами. Поэтому Брайан стал лишним. Мы говорили ему: „Послушай, мы не хотим, чтобы ты лишался работы, но мы все сделаем сами“. В общем, все было непросто. Он никому не жаловался (он по-прежнему считался нашим менеджером), но, думаю, он чувствовал себя выброшенным за борт, и, я уверен, ему было очень тяжело».

Нил Аспиналл: «В сущности, теперь ему не нужно было так вкалывать — по крайней мере на «Битлз». Ему, как и всякому человеку, были полезны перерывы в работе.

Брайан был очень близок с ребятами, но еще больше он сделал не для «Битлз», а для карьеры Силлы, Джерри и «Pacemakers», Билли Дж. Крамера, Томми Куикли, а затем — для Роберта Стигвуда и «Cream», а также «The Bee Gees». Но потом, насколько мне известно, Брайан переложил многие дела на Роберта Стигвуда, а Вик Льюис занимался всеми остальными группами, так что Брайану остались только «Битлз».

Джордж Мартин: «Кое-кто считал, что в определенной степени Брайан утратил контроль над ребятами. Они стали слишком популярными, слишком значительными, а его собственные дела шли отнюдь не гладко. И в то же время после его смерти ребята поняли, что лишились своего лидера.

Он опекал их с самого начала. По иронии судьбы, если бы он не умер, его бы ждало огромное потрясение: рано или поздно он потерял бы их. Но в то время его смерть казалась катастрофой».

Ринго: «Трудно сказать, расстались бы мы с Брайаном или нет, но, по-моему, ничего подобного мы не собирались делать. Мы только несколько отдалились друг от друга, потому что работы у него убавилось. Но я считаю, что если бы Брайан до сих пор был жив, он оставался бы нашим менеджером. И, будь у нас Брайан нам не пришлось бы пройти через испытание Алленом Кляйном, чтобы остаться самими собой».

Джон: «Когда Брайан был нашим менеджером, мы всецело доверяли ему. Сейчас я могу сказать, что он допустил немало ошибок. Знаю, что вы можете воскликнуть: «Да какой же он тогда бизнесмен!» Но для нас он был экспертом.

Брайан нравился мне. С годами мы с ним подружились. Из всех ребят я был его самым близким другом. Он обладал множеством достоинств и был веселым человеком, скорее артистом, чем бизнесменом, и этим он походил на нас.

Благодаря стильному, умевшему общаться с прессой менеджеру «Битлз» приобрели другой стиль. Он в буквальном смысле слова подчистил нас, привел в порядок. Между Брайаном и мной не раз вспыхивали ссоры: я не желал цивильно одеваться. Между ним и Полом существовал какой-то тайный сговор против меня (72). Чаще всего им удавалось уговорить меня, но я по-прежнему портил весь имидж. Конечно, я не подводил ни Пола, ни Брайана; но они потратили немало сил, чтобы моя индивидуальность никому не причиняла лишних хлопот (80).

Впрочем, до этого никогда не доходило. Брайан никогда не упорствовал, и, если Брайан, Пол и еще кто-нибудь говорили: «Послушай, почему бы нам не подстричь волосы и не одеться вот так», я в конце концов отвечал: «Ладно» или «Черт, я всего лишь расстегнул воротник!»

У людей часто складывается не совсем правильное представление о нас: то они думают, что всю работу делал Джордж Мартин, а «Битлз» бездельничали, то — что «Битлз» делали всю работу, а Джордж Мартин оставался в тени, а иногда — что все делал один Брайан. Но все это неверно. Наши усилия сочетались. Сам я думаю так: если бы в «Битлз» вошли Джон, Пол и двое других людей, мы никогда не стали бы теми самыми «Битлз». Чтобы получились «Битлз», нужны были Пол, Джон, Джордж и Ринго. Несправедливо говорить: «Раз Джон и Пол писали все песни, значит, они внесли самый большой вклад», — потому что, не будь нас, песни группы появились бы из какого-нибудь другого источника. И Брайан внес такой же весомый вклад в нашу работу в первые годы: мы были талантливыми, а он обладал деловой жилкой. Он продавал нас, он рекламировал нас. В первые годы существования «Битлз» Брайану пришлось нелегко, он умел организовывать турне. (Хотя однажды в Италии нам не заплатили, а в Маниле нас чуть не прикончили.) Все это он делал для нас, без него мы бы не обошлись, и наоборот» (72).

Дерек Тейлор: «Есть такая история, почти легенда, потому что никто не знает, правда это или нет, поскольку было это в начале их пути. Кажется, это случилось в студии «ЕМI». Брайан сказал: «Кажется, кто-то из вас фальшивит». А Джон ответил: «Мы будем петь, а твое дело — подсчитывать проценты». Брайан сам рассказывал мне об этом. Возможно, так оно и было. Но такое случилось только однажды, поскольку Брайан побаивался вмешиваться в их работу.

Никому не хотелось спорить с этой четверкой, это было рискованно. Неприятно связываться сразу с четырьмя противниками. А они сразу вскипали и показывали клыки. Правда, потом они быстро остывали, но все равно их укусы были болезненными. Оставалось только побыстрее уползти в берлогу, чтобы зализывать раны».

Джон: «Брайану никогда не удавалось заставить нас делать то, чего мы действительно не хотели делать. Для этого он был слабоват.

Однажды Брайан пришел к нам в Париже и заявил, что с него хватит, что он продаст нас Дельфонту или Грейду — не помню, кому из них. А мы все ответили — я сам это сказал, — что мы немедленно прекратим работу. Мы сказали так: «Если ты так поступишь, мы сразу все бросим. Мы перестанем играть, группа распадется. Мы не станем работать ни с кем другим, особенно с этими людьми».

Они ничего не понимали, все эти Риченберги и Грейды. Они не умели обращаться с такими людьми, как мы. Они привыкли иметь дело с ослами или такими болванами, как Томми Хендли, которые наводнили эстраду после войны, или с группами вроде «Crazy Gang», которые, как часто повторял Дерек, выглядели так, будто им впрыснули силикон, чтобы вытащить на сцену в восемьдесят лет.

Когда Брайан пытался убедить нас поступить так или иначе, нам было все равно, законно это или нет. Как и теперь. Когда что-нибудь происходит, мне нет никакого дела, законно это или нет. Я могу удрать, и пусть меня ищут. Пусть гоняются за мной по всей Японии или Африке, чтобы заставить делать то, чего я не хочу. Пусть катятся подальше! Никакой контракт не остановил бы нас» (72).

Пол: «Ошибаются те, кто считает, что мы с Брайаном одели „Битлз“ в костюмы, — все мы охотно пошли к портному. А стрижки мы с Джоном сами сделали в Париже».

Брайан Эпстайн: «Не знаю, кто — Шекспир или Ринго Старр — сказал: «Когда бизнес перестает радовать, я бросаю его». Но кем бы это ни было сказано, я понимаю его. А в этом году я чуть было не бросил все.

Один человек делал все, что мог. Он вкалывал изо всех сил. Он стучался во все двери и кричал на каждом углу о возможностях одной группы, когда ансамбли никому не были интересны. Люди считали его сумасшедшим, но он не успокаивался».

Ринго: «Брайан был замечательным. Ему можно было доверять. Он был веселым, он знал все пластинки, как тот парень из фильма «Diner», Мы часто затевали с ним такую игру — спрашивали: «А что записано на второй стороне „C'mon Everybody“?» И он отвечал. А мы продолжали: «А какое место она заняла в хит-параде?» Но он знал и это. Это было что-то потрясающее.

Он пытался придать нам лоск, водил нас в хорошие рестораны вместо дешевых закусочных. Он убеждал нас носить галстуки, убеждал аккуратно одеваться, и он действительно говорил: «Не пейте на сцене, старайтесь не курить во время выступления». Он в самом деле оказывал на нас влияние, чтобы публике было легче принять нас».