Нил Аспиналл: «Мы все отправились на вокзал Юстон, ребята сели в поезд. Я поехал следом в машине, мне хотелось иметь возможность свободно передвигаться.
В давке Син, жену Джона, оттеснили от вагона, поезд ушел, а она осталась на платформе, поэтому везти ее в Бангор пришлось мне. Несколько моих друзей жили в Северном Уэльсе, и, после того как я подвез Син, я поехал проведать их. На лекциях я так и не побывал».
Пол: «Это была памятная поездка. Мы советовали своим друзьям: «Поедем, ты должен его увидеть!» Это все равно, что прочесть хорошую книгу: «Ты тоже должен прочитать ее! Я тебе советую».
Помню, Синтия не попала в поезд. Это было досадное, но и символичное событие. Только она из нашей компании не смогла сесть в вагон. Есть пленка, на которой все это запечатлено. Так кончилась ее жизнь с Джоном. Все так странно в этой жизни. На вокзале собралась огромная толпа, и такая же толпа встречала нас в Бангоре. Все мы нарядились в психоделическую одежду. Это напоминало какой-то летний лагерь.
Семинар проводился в школе. Мы сидели вокруг Махариши, а он объяснял, как надо медитировать, затем мы поднимались к себе и пробовали сделать так, как он учил. И конечно, в первые полчаса у нас ничего не получалось. Мы сидели, твердили мантру и при этом думали: «Черт, поезд был битком набит… Ах, да, мантра… Черт побери, когда же мы снова начнем записывать пластинку? Нет, не то, не то…» Первые несколько дней мы просто пытались отключить все мысли, отвлечься от обычных дел, и это было неплохо. И в конце концов я пристрастился к медитации».
Джон: «Ты просто сидишь и даешь мыслям волю. Неважно, о чем ты думаешь, просто не сдерживаешься. А потом ты начинаешь читать мантру, чувствуешь вибрацию, отключаешься от мыслей. Нельзя просто захотеть этого или добиться с помощью силы воли» (67).
Джордж: «Как только ты ловишь себя на какой-нибудь мысли, то стараешься опять вытеснить ее мантрой».
Джон: «Позы лотоса или стойки на голове были здесь ни при чем. Медитацией можно было заниматься столько, сколько захочешь, а для работающих рекомендовано: «Двадцать минуть в день для тех, кто работает. Двадцать минуть утром и еще двадцать после работы». При этом становишься счастливее, умнее, энергичнее. Посмотрите, как все это начиналось. Кажется, впервые он приземлился на Гавайях почти что в ночной рубашке — совершенно один, безо всякого сопровождения — в 1958 году (68).
Вот одно из его сравнений: ты опускаешь ткань в жидкое золото, окунаешь ее и вытаскиваешь обратно. Если оставить ткань там, она просто намокнет. Это все равно что провести всю жизнь в пещере. А когда ткань вытаскиваешь обратно, она тускнеет. Это и есть медитация — погружение и выход на поверхность, погружение и выход. И тогда после долгих лет этого процесса ткань на поверхности выглядит так же, как в золоте.
Незачем уезжать в Уэльс, чтобы заниматься медитацией, незачем даже отрываться от общества и реальности. Незачем заниматься медитацией так долго, чтобы постоянно пребывать в трансе. Не могу понять, почему люди так упрямы и так противятся всему новому. Если бы Махариши призывал их посвятить медитации всю жизнь — это совсем другое дело. Но что плохого в том, чтобы заниматься ею по полчаса в день?» (67)
Ринго: «Морин родила ребенка, все было здорово, а мы отправились в Уэльс, к Махариши. Тогда он еще не знал, кто мы такие, и это было хорошо. Только когда мы сошли с поезда, он увидел бегущих к нам поклонников и, наверное, подумал: «Ого, наконец-то у меня все меняется к лучшему». Но они не обращали на него внимания, они вглядывались в наши лица, и, думаю, он понял, что мы можем помочь ему в распространении его учения. После того как мы познакомились с ним, он предложил нам вновь устроить турне и создавать ашрамы в каждом городе. Но мы отказались, потому что вернуться к прежнему мы уже не могли.
Там была целая толпа народу. Например, там был Донован. Всем было интересно: «Ну-ка, что там происходит? Посмотрим, попробуем…»
На меня Махариши произвел неизгладимое впечатление, потому что он все время смеялся. Когда я увидел его впервые, меня осенило: этот человек действительно счастлив, он не просто убивает время. Мы слушали его лекции, мы начали медитировать, мы получили мантры. Это был взгляд на жизнь под другим углом. Впервые мы познакомились с восточной философией, и это знакомство стало еще одним прорывом».
Джон: «Бангор был бесподобен. Махариши считал, что с нашей помощью его слово быстрее облетит мир. Люди знают нас, знают, что мы думаем, как мы достигли успеха и что сделали. Мы сможем объяснить это им, и они все поймут и будут верить нам, зная, что мы не пытаемся обмануть их. Суть в том, что, чем больше людей займется медитацией, тем выше вероятность, что когда-нибудь кто-то из них станет премьер-министром или кем-нибудь еще. Уж лучше он, чем Гарольд Уилсон, верно? Если есть способ донести эту весть, попробовать стоит. По крайней мере, вреда это никому не принесет.
То, что он говорил о жизни и Вселенной, — то же учение, которое несли людям Христос, Будда, Кришна и так далее. Если спросить Махариши о законах, по которым следует жить, они наверняка окажутся такими же, как христианские законы. Христианство отвечает на те же вопросы, это одно и то же. Все религии одинаковы, важно открыть им свой разум. Будда — прелесть, Христос — хорош (в отличие от него Махариши не творит чудеса). Не знаю, что в нем было божественного или сверхчеловеческого. Раньше он был самым заурядным человеком, но работал над собой.
Не важно, как ты относишься к медитации поначалу — с любопытством или со скепсисом. Как только ты начинаешь заниматься ею, она поглощает тебя. Ты можешь судить о ней только по собственному опыту. Я был настроен менее скептично, чем обычно. Мик приехал, нюхнул это дело и потом давай звонить по телефону: «Пришли Кита, пришли Брайана — пришли их всех». Стоит это заглотнуть — и ты уже на крючке» (68).
Махариши Махеш Йоги: «Однажды после лекции они пришли ко мне за кулисы и сказали: „С ранних лет мы стремились к высокодуховному существованию. Мы попробовали наркотики, но это не помогло“. Они настолько практичные и умные молодые люди, что им понадобилось всего два дня, чтобы понять: ответ, который они искали, — трансцендентальная медитация».
Джон: «Есть у этого и еще одна прелестная традиция: каждый, вливаясь в школу последователей, отдает в фонд свой недельный заработок. Более справедливого решения я никогда не встречал. Вот и все, что приходится платить, и только один раз» (68).
Нил Аспиналл: «То, как все дружно поехали к Махариши, напомнило мне коллективное отращивание усов для „Сержанта Пеппера“. Вся суть подобных поступков — в стремлении следовать за лидером (кто бы им ни был в данный момент). Если кто-то отпускал усы, то его примеру следовали все. Если кто-то начинал, носить клеши, то через пару недель все переодевались в клеши. Думаю, почти все так же относились и к увлечению Махариши, разве что Джордж воспринимал его всерьез».
Джордж: «Я не могу говорить за всех и судить о том, что они пережили, но, поскольку мы все вместе выбрались из Ливерпуля и с тех пор не расставались, у «Битлз» имелось свое коллективное сознание. То, что чувствовал кто-нибудь из нас, вскоре начинали чувствовать и другие. Поэтому я давал все книги о йогах Джону, Полу и Ринго. А когда мы поехали знакомиться с Махариши, я купил всем билеты, но никогда не спрашивал, что они думают по этому поводу.
В Бангоре мы дали пресс-конференцию и объявили, что перестали употреблять наркотики. Дело было не в Махариши, а в моем желании овладеть искусством медитации. Мне все равно пришлось заниматься йогой, чтобы научиться играть на ситаре. Я уже значительно продвинулся в этом искусстве, а Махариши появился как раз в тот момент, когда мне захотелось попробовать медитацию».
Джон: «Если бы мы познакомились с Махариши до того, как попробовали ЛСД, нам не понадобилось бы принимать его. Прежде чем заняться медитацией, мы отказались от наркотиков. Джордж как-то упомянул, что завязывает с ними, а я ответил: „А по-моему, в них нет ничего плохого. Я продолжу“. Но потом вдруг подумал: „Нет, все это я уже пробовал. Принимать наркотики бессмысленно. А если вдруг они вредят здоровью или мозгам?“ А потом кто-то написал мне, что, нравится мне это или нет, даже при отсутствии побочных проявлений в организме что-то происходит. И я решил: если я когда-нибудь встречу человека, который мне все объяснит, наркотики мне больше ни к чему. Мы не жалеем о том, что принимали ЛСД. Это была одна из ступенек лестницы. Но теперь мы хотели получить знания из первых рук, а не пользоваться искусственными подпорками, вроде наркотиков» (68).