Матрица — это система, Нео. Система есть наш враг. Но когда ты в ней, оглянись. Кого ты видишь? Бизнесменов, учителей, адвокатов, плотников. Обычных людей, чей разум мы и спасаем. Однако до тех пор, пока эти люди — часть системы, они наши враги. Ты должен помнить, что большинство не готово принять реальность. А многие настолько отравлены и так безнадежно зависимы от системы, что будут сражаться за нее.

Морфеус, «Матрица»

Матрица дает хуматонам нечто бесценное — иллюзию. Благодаря матрице хуматонам нет нужды взрослеть и отвечать за свои действия. Им никогда не придется принимать решения, и никогда им не стать целеустремленными. А главное, им не придется столкнуться с правдой о самих себе. Так как матрица воспитывает в хуматонах чувство беспомощности и невежество, она обеспечивает им жизнь, полную удовольствий, как у детей, которым не нужно покидать утробу, а тем более расти и вставать на свои ноги. Хуматоны инстинктивно знают, что попытки покинуть матрицу-утробу и появиться на свет — это ужасный опыт, и потому склонны оставаться в благополучной обстановке внутри матрицы, даже когда она перестает их поддерживать,

У матрицы несметное количество предметов роскоши. Вот несколько главных.

Слепота

Хуматоны смотрят, но не видят. Они настолько сосредоточены на себе и своих надеждах, страхах и ожиданиях, исключая все остальное, что видят только то, что соответствует их видению. Они пребывают в мыльном пузыре самоанализа. Отключиться — значит проткнуть пузырь, а это для хуматонов крайне нежелательно. Любая иллюзия предпочтительней, чем реальность, которая пресекает попытки самоанализа. Невежество — вот настоящее блаженство. Хуматоны видят только тени вещей и никогда не видят сами вещи. Они призраки и потому видят только призраков. Чтобы защитить себя от той ужасной правды, что все иллюзорно, они, независимо от того, насколько очевиден подлог, вынуждены смотреть на все, что их окружает, как на реальное. Слепота хуматонов преднамеренна и истерична. Это слепота, о которой дзен-будцисты говорят: «Принять палец за луну». Хуматоны во все стороны тычут пальцем и тем самым затемняют все, на что бы они ни смотрели. Они видят не дальше своего указательного пальца.

Безответственность

Хуматоны никогда не взрослеют. Им никак не удается сделать решающий шаг — осознать, что они смертны и что жизнь коротка, а потому они так никогда и не берут на себя ответственность за свои поступки. В результате они проживают свою жизнь как сердитые подростки, которые не могут уже прикрыться детской беспомощностью, но и не желают взрослеть, чтобы самим определять свою судьбу. Они застряли где-то между инфантильной зависимостью и зрелостью. Все хуматоны обнаруживают задержку в развитии, благодаря чему матрица легко управляет ими. Как и подростки, они любят бунтовать по самому незначительному поводу, оставаясь при этом полностью зависимыми. Они любят жаловаться на жизнь и на всякие «правила», но при этом ровно ничего не делают, чтобы их изменить. Они пассивны, агрессивны, обидчивы, угрюмы и жалуются на то, что их «не понимают». Подростки бунтуют без всякой причины, они чувствуют себя жертвой жестокого и несправедливого мира. Хуматоны застревают на этой стадии развития, как и Джим Дин; они навсегда останутся молодыми, сердитыми и безответственными.

Бессмертие

Хуматоны живут так, словно старость и смерть — это просто неподтвержденные слухи, экзотические болезни, жертвой которых бывают только неудачники и чудаки и которые их самих обойдут стороной. Матрица живописует смерть таким мрачным и жутким событием, что хуматоны совершенно не способны здраво размышлять на эту тему и поэтому загоняют эти мысли, вместе с мыслями о летающих тарелках и кругах на полях, в самые дальние уголки своего ума, чтобы «обдумать их попозже». Разумеется, большинство хуматонов обращаются к размышлениям о смерти слишком поздно, когда уже ничего нельзя сделать. А тем временем они живут жизнью бессмертных, хотя у них нет ничего, кроме времени. В результате, поскольку им принадлежит, так сказать, все время в мире, они проживают свою жизнь с небрежностью, присущей актерам-любителям на генеральной репетиции — перед спектаклем, который, как они уверены, никогда не состоится. Хуматоны редко гордятся своими поступками, за исключением тех случаев, когда они хвастаются ими перед другими хуматонами. Они превозносят достижения науки и техники, в то время как их поступки становятся все нерешительнее, ничтожнее, мельче и незначительнее, пока сами хуматоны однажды не исчезнут, ничего после себя не оставив, кроме собственных экскрементов.

Бесчувственность

Хуматоны часто повторяют, что «мы не в пустыне живем». На самом деле так оно и есть: хуматоны живут совершенно изолированно, не связанные ни с кем вокруг себя. Они пребывают в своих замкнутых мирках — им не нужно беспокоиться ни о чем, кроме собственного комфорта, безопасности и удовольствия. Как уже отмечалось, хуматоны очень мало знают о чувствах друг друга и еще меньше с этими чувствами считаются. Это происходит не потому, что они бессердечны, а потому, что абсолютно неспособны признать реальностью что-либо помимо своих чувств. Хуматоны воспринимают жизнь как нечто происходящее вне их, как будто они наблюдают за ней из окна скорого поезда или видят ее на телеэкране. Самая сильная эмоция, которую хуматоны испытывают по отношению друг к другу (кроме гнева, негодования и похоти), — это жалость. Хуматоны любят пожалеть друг друга, главным образом потому что настолько привыкли жалеть самих себя, что жалость к другим считают актом великодушия и даже милосердия. А в сущности, хуматоны безразличны к чувствам друг друга и до некоторой степени равнодушны и по отношению к собственным чувствам. Когда они говорят о чуткости хуматоны любят поговорить о своей чуткость то имеют в виду свою невероятную обидчивость, способность оскорбляться при малейшем поводе и мгновенно вспыхивать от негодования.

Безопасность/пассивность

Величайшее удовольствие, которым одаряет хуматонов матрица, связано с тем, что им не нужно принимать собственных решений и встречаться с устрашающими требованиями неизвестного, реального мира, У животных в зоопарке такая же привилегия, но сидящих в клетках животных, в отличие от хуматонов, не так-то легко обмануть. Возможно, это происходит потому, животным свобода никогда не представляется непосильным бременем, а их истинная природа — той непомерной ответственностью, от которой следует избавиться любой ценой. Воображение делает хуматонов уникальными существами в царстве животных. Оно позволяет им сетовать на то, что все на самом деле не так, как им хотелось бы. В джунглях подобная роскошь стоила бы диким животным жизни, но в матрице это изо всех сил поддерживают. В том, что касается заботы о себе, хуматоны, как и животные в зоопарке, абсолютно пассивны и полагаются на смотрителей. Но так как, в отличие от животных, хуматоны обладают способностью логически обосновывать свои затруднительные положения, они гораздо лучше адаптировались к жизни в неволе и даже убедили себя в том, что стабильность жизни в неволе компенсирует недостаток свободы. Более безопасной обстановки, чем та, которую предлагает тюрьма, не существует, и чем меньше и уединенней тюрьма, тем она безопаснее. Безопасности способствует и ограничение передвижения заключенных, и чем безопасней тюрьма, тем пассивнее и послушнее должен быть заключенный. По иронии судьбы хуматоны связывают этот процесс с ростом «привилегированного» образа жизни и любят поговорить об «эпохе изобилия», которая вот-вот наступит. Заключительной фазой этого процесса является, возможно, эвтаназия, в связи с чем вопрос отключения стал вопросом безотлагательным. Матрица больше не может давать пристанище все возрастающему числу хуматонов и поэтому, чтобы сохранить равновесие, вынуждена приступить к их уничтожению Иначе говоря, фабрика начинает браковать свои собственные изделия. Логично предположить, что на этом этапе конец совсем близок.