В кабинете стоял полумрак, светила только волнующе — малиновая лампа с мягким, свободно двигающимся абажуром на большом письменном столе из темного дерева. Несколько глубоких, мягких кресел, роскошная, мягкая кушетка с наклонным изголовьем. На стене — черная доска вроде школьной, и тоже почему-то лежал мел, как в классе. Доктор усадил меня на кушетку, а сам опустился в кресло напротив.

— Ты можешь прилечь, Женя, — сказал он дружелюбно. — Расслабься, не стесняйся, так тебе будет удобнее, — добавил он, видя, что я чувствую себя довольно неловко. — Пожалуйста, мальчик, не бойся, я ведь тебе ничего плохого не сделаю!

Я последовал его совету и лег, откинувшись на изголовье кушетки, сбросив ботинки, вытянув ноги в белоснежных носках, и из-за этого чувствуя себя еще больше не в своей тарелке, и он это видел…

Доктор сидел, закинув ногу на ногу и сцепив руки на колене. Он расположился так, что лампа совсем не освещала его лица, и я видел только его силуэт. Я же оказался полностью освещен и был перед ним, как на ладони.

— Честно говоря, — сказал доктор, — я совсем не удивлен, что мы встретились, и, честно говоря, что встретились именно таким образом, и опять-таки, честно говоря — рад этому. Позавчера, встретив тебя с другом на бульваре, я поначалу решил, что вы просто, скажем так… ищете новых, — он подчеркнул, — выгодных знакомств. И поэтому разговаривал с вами несколько иначе. К великому счастью, я ошибся, так что забудем мой фривольный тон. — Он помолчал. — Потом, в кафе, я разглядел вас обоих лучше. По вашей одежде, по манере себя вести и по тому, как ты легко швыряешь деньги (я же все видел и слышал — вы были такие откровенные!), я понял, что вы — очень симпатичные ребята, дети приличных родителей (как оно и вышло), и, возможно, вскоре мы увидимся — и уже увиделись, в моем кабинете. Должен сказать по справедливости, и ты, и твой друг очаровательны, и прекрасно смотритесь вдвоем. Вы оба отлично танцуете, особенно ты, когда ведешь кавалера, исполняя при этом женскую роль. — Он сказал вполголоса, скорее думая вслух, чем обращаясь ко мне: — Какая интересная борьба между природой и темпераментом, так сказать, двойное сбрасывание рамок. Твоя внутренняя, истинная природа побеждает внешнюю, изначально мужскую, а затем склонность к горячим, решительным действиям, возвращает к активной роли, но уже в другом качестве… Итак, Женя, зачем мы встретились? У этого есть внешняя причина. Взрослые, находящиеся вокруг тебя, уверены, что ты отчего-то очень страдаешь, что тебя что-то тяготит… Вполне может быть, что неосознанно… Так ли это в действительности?

Я подумал и кивнул головой:

— Возможно, что так!

— В таком случае, ты попал по адресу! Видишь ли, Женя, у меня есть свой метод, я могу помочь тебе разобраться в себе, раскрыться, обрести мир в душе, обрести гармонию в отношениях с окружающим миром. Но для этого мне бы хотелось лучше узнать тебя. Твоя биография мне известна. Какая у тебя может быть биография? Пока что она умещается на полстранички — родился… учился… и так далее. Но есть некоторые детали, заслуживающие внимания. Например, прости, что говорю об этом, мне известно, что ты вырос без матери. Что все свободное от школы время, все каникулы ты до недавнего времени всегда проводил в кругу семьи, никогда (за одним исключением) не отдыхал в летних лагерях со сверстниками, и начисто лишен так называемого влияния улицы, возможно, это и к лучшему. Что с детства ты серьезно уделяешь внимание живописи, музыке и спорту. Я знаю, что ты много читаешь, и свободно владеешь английским языком. Мне известно, что ты неплохо играешь в шахматы и, как я уже имел возможность лично убедиться, хорошо танцуешь. Ты имеешь привлекательную внешность, и в довершение всего, в перспективе собираешься унаследовать всю научно-финансовую «империю» своего отца, то есть избавлен от необходимости задумываться о будущем. Таким образом, перед нами вырисовывается картина, где мы видим вполне счастливого, здорового юношу, не отягощенного пороками, болезнями и проблемами. — Доктор откинулся на спинку кресла и закурил. Дым уносился куда-то вверх, и я почти не чувствовал запаха.

Я молчал.

Он снова заговорил:

— Скажи, а как у тебя складываются отношения с девушками? Ты ведь должен пользоваться у них большим успехом? Проявляют ли они к тебе знаки внимания? Какие чувства вызывают девушки в тебе? Нравятся ли они тебе?

Я пожал плечами. Доктор смотрел на меня выжидающе.

— Не знаю, — честно признался я. — Никогда об этом не думал.

— Понимаю. — Доктор кивнул. — Мне хотелось бы польше узнать о тебе, я имею в виду, получше познакомиться с твоим внутренним миром. Но об этом невозможно спросить человека напрямую, даже если он сам и изъявит желание поделиться. Поэтому будем действовать постепенно. — Он стряхнул пепел в чашечку из-под кофе. — Давай договоримся так: я буду задавать тебе вопросы, а ты старайся отвечать на них предельно откровенно и честно, даже если вопросы покажутся тебе неожиданными или… — он помедлил, — будут смущать тебя. Расслабься, Женя, тебе нечего скрывать! Будь искренним, это так успокаивает! — Я кивнул.

— В таком случае, — сказал доктор, — расскажи мне какой-нибудь из твоих снов, наиболее яркий из тех, что приснились тебе подавно, который запомнился больше других, который произвел на тебя более сильное впечатление.

Я подумал, стал вспоминать, перебирая в памяти все мои сны, которые помнил, пытаясь выделить из них наиболее значительный. Становилось довольно интересно.

— Вот, кажется, был один сон, — сказал я. — Это было около года назад… Ясный теплый летний день. Ослепительно светит солнце. Вокруг меня море, и я плыву верхом на огромном гладком бревне. Я совсем обнаженный, на мне нет никакой одежды, я чувствую телом твердую, поверхность бревна. Волны подбрасывают меня иверх, потом опускают вниз так, что дух захватывает, и это так приятно… Меня обдает тучей соленых брызг, схлестывает пена, я весь мокрый, вода стекает по моему телу. И звучит какая-то чудесная неземная музыка — откуда-то с неба. И я ожидаю, что должно произойти что-то прекрасное — что-то таинственное, неизвестное мне. И от этого ожидания моя душа переполняется неописуемым восторгом, и я чувствую, что очень счастлив… — Я окончил и умолк, все еще улыбаясь.

— Какой хороший сон! — мечтательно сказал доктор. — И он мне все объяснил о тебе. История знает много примеров толкования снов. Библия рассказывает о прекрасном Иосифе и пророке Данииле — разгадки сновидений им подсказывало Божественное вдохновение. На древнем Востоке, в Европе в средние века и позже — в России было составлено бесчисленное количество сонников, пользуясь которыми, любой простой человек, якобы, мог узнать точный смысл того или иного сновидения. Не берусь судить, насколько они были правдивы. Большие труды на эту тему опубликовали Фрейд, Фромм и многие другие коллеги — психологи разных направлений. Мой же метод прост. — Доктор затушил сигарету в чашке, достал и закурил другую, но я по-прежнему почти не чувствовал запаха, видимо, в кабинете была налажена какая-то особая система вентиляции.

Доктор откинулся на спинку кресла и продолжал:

— Я подхожу к этому отчасти как психолог, отчасти как художник и поэт. — Он улыбнулся. — По моим убеждениям, сон — это картина, складывающаяся из образов и деталей, увиденных днем, и оставшихся в памяти человека, или запавших еще глубже, в его подсознание, так что, возможно, он их и не помнит своим разумом, но они существуют в его душе — в области подсознания. Иногда — лица и предметы являются в своем естественном виде, иногда — методом ассоциаций формируют причудливые, преувеличенные образы — сладкие грезы, или, наоборот, тяжелые кошмары.

И для разгадки их я пользуюсь таким методом. Поскольку сон человека, как бы тебе это объяснить, скажем, это картины, показывающие ассоциации, вызванные теми или иными явлениями, увиденными наяву, то я, видя эту готовую картину, и, стараясь смотреть на нее глазами этого конкретного человека. Для этого нужно чувствовать его душу, знать его, — видя эту картину, я пытаюсь понять, какие ассоциации она вызывает у меня. То есть, как бы возвращаюсь обратно тем же путем и прихожу к исходной точке. Логично? — Я кивнул. Поначалу я, правда, немного запутался, слушая его, но потом все понял, действительно, вроде бы все правильно. — Таким образом, вот твой сон. Что я вижу? Море, небо, простирающиеся до горизонта, огромные, бескрайние пространства, ослепительно освещенные солнцем, непостижимые для познания — и ты один посреди них. Это говорит о твоем ощущении — ты видишь вокруг себя огромный, бескрайний мир — сияющий и прекрасный, пока еще неизведанный, но дивный и манящий. Он не пугает тебя, он, скорее, влечет тебя; ты хочешь жить, ты любишь жизнь; она пленяет тебя своей красотой. Правильно я говорю? — он прищурился, глядя мне в глаза.