В чистом виде первый тип романа встречается довольно редко, обычно к старинным преданиям восходит лишь основа романа, его древнейший стержень, в то время как большинство эпизодов привносится позднее на основе событий средневековой истории. В средние века еще не было ощутимого разрыва между литературой и фольклором и очень часто фольклорные произведения и их литературные обработки сосуществовали. Связь фольклора с литературой обусловливалась единством принципов художественного изображения, что, естественно, облегчало их взаимопроникновение. Фольклор включался в разнообразные исторические и географические сочинения, внося в них элементы вымысла, делая их сухое повествование занимательным, «фабульным». Поскольку романы «смешанного» типа начали складываться еще в первые века ислама, а окончательное завершение получили лишь в период позднего средневековья, они, естественно, испытали влияние не только устных исторических преданий и фольклора, но и книжной историографии (которая, в свою очередь, широко черпала материал из преданий, но перерабатывала его в соответствии со средневековой методологией исторического повествования). Доля и роль фольклора в этих романах на псевдоисторические и псевдогеографические сюжеты различна, и далеко не всегда представляется возможным установить их связь с какими-либо литературными источниками. Однако независимо от степени достоверности событий, положенных в основу того или иного романа, многочисленные «авторы» и «редакторы» в соответствии с принципами эпического повествования вносили в него описания героических деяний, вкладывали в уста героев речи и диалоги, разъясняли мотивы, побуждающие героев совершать те или иные действия, описывали их чувства и переживания или давали некоторые необходимые комментарии к происходящему.

Поскольку средневековый человек не всегда проводил резкую грань между правдой и вымыслом, и осудил бы рассказчика, умышленно сочинявшего небылицы, почти во всех народных романах называется имя автора, который если сам и не был свидетелем происходящих событий, то, во всяком случае, получил о них сведения из надежных источников или от заслуживающих доверия лиц. Таким образом, народные романы, подобно хадисам, надо было подкрепить своего рода «иснадом». Иногда в качество автора в романе называется известное лицо (так, в «Романе об Антаре» автором объявляется известный средневековый филолог аль-Ас-маи), а иногда – малоизвестное (как в «Романе о Сайфе», где автором назван некий Абу-ль-Маали), но сам факт его существования должен внушить слушателям или читателям мысль, что рассказчик не «выдумщик», но опирается на надежный источник. Какую роль реально играл названный в тексте автор в создании того или иного романа, сказать трудно. Он мог быть редактором-компилятором сочинения в целом или создателем какой-либо его части, а скорее всего просто одним из исполнителей, чье имя сохранилось в рукописи.

«Роман о Сайфе», несомненно, один из лучших образцов арабской народной литературы. Наряду с Антарой и Абу Зайдом Саиф – наиболее популярный герой, и его история еще в XIX в. занимала почетное место в репертуаре чтецов-декламаторов[5]. Тем не менее, в научной литературе «Роману о Сайфе» «не повезло», и единственным исследованном о нем поныпе остается небольшая книга Парета, в основном состоящая из пересказа содержания романа с небольшим историческим и географическим комментарием[6]. Крымский в своей «Истории новой арабской литературы» уделил роману несколько страниц и довольно высоко оценил его значение[7]. На европейские языки роман целиком никогда не переводился, какая-то его часть была издана в Стамбуле на французском языке[8], но перевод этот, к сожалению, оказался нам недоступен. А между тем богатством и разнообразием содержания, занимательностью фабулы и искусством изложения этот роман вполне может конкурировать не только с лучшими произведениями этого жанра, но и с образцами средневековой прозы, вошедшими во всемирно известное собрание сказок и новелл «1001 ночь».

Содержащиеся в тексте географические реалии позволяют с полным основанием утверждать, что родиной романа был Египет. Частое и правильное упоминание географических пунктов Египта весьма резко контрастирует в нем с совершенно фантастическими представлениями о других областях мусульманского мира. В романе встречаются упоминания городов и Верхнего Египта (Сайд) и Дельты[9]: Асуана, Маифалута, Асны, Даманхура, Фуа, Фараскура, Александрии, Розетты, Дамиетты, Саманнуда, Маллави, Ахнаса, Хелуана, Абусира, Гизы. В пределах Каира упоминаются древнейшая часть города (Булак), остров Рода с «ниломером», каирская «горная» крепость, квартал Румайла и т. д. Из средневекового египетского фольклора, возможно, были позаимствованы идеи о том, как возникли египетские города: оказывается, первоначально Сайф с войском пребывал в каирской крепости, но позднее по «просьбе подданных» построил рядом с крепостью город и назвал его в честь своего сына Мисром[10]. Таким же путем возникли и другие города Египта (Даманхур, Гиза, Булак, Ихмим и т. д.), выстроенные по приказу Сайфа и получившие имена его сыновей и приближенных. В романе нашли отражение также некоторые реалии древнейшей эпохи; несомненно, например, что многие картины навеяны памятниками древнеегипетского искусства, поражавшими воображение средневековых египтян и вселявшими в них различные фантастические представления об истории страны. Так, в романе говорится о городе Нут (действительно существовавшем в древнем Египте), где обитал колдун, провозгласивший себя богом. Охраняют город заколдованные каменные львы, – возможно, такой образ возник в сознании средневековых египтян при виде сфинксов.

Связь повествования с египетской, точнее, каирской почвой подтверждается также упоминанием Рамсеса и древнеегипетских верований (например, поклонение божеству в виде барана с позолоченными рогами). Конечно, в упоминаниях этих древние обычаи зачастую искажены до неузнаваемости, но иначе и быть не могло.

Географические пункты за пределами Египта упоминаются гораздо реже, местоположение их указывается неточно. Правда, сын Сайфа Дамар переживает ряд приключений в Дамаске: в эпоху создания романа Сирия была в политическом и экономическом отношении тесно связана с Египтом, и знакомство с ней египтянина было делом обычным. Значительно хуже рассказчики осведомлены об отдаленных по отношению к мамлюкскому Египту восточных областях мусульманского мира – Ираке и Иране. В тексте упоминаются Тебриз, Исфахан, Хорасан и Багдад, но их местоположение никак не фиксируется. Еще более слабое знакомство обнаруживают авторы романа с Аравией, в которой, кроме Мекки и Медины, Санаа и Адена, не названы никакие реальные, поддающиеся идентификации пункты. Полнейшим вымыслом представляются все свидетельства об Индии, Китае, Эфиопии и «стране Румов».

Не менее фантастический характер имеют наименования городов и крепостей, которые завоевывает Сайф. Частично они заимствованы из фольклора, частично явились плодом воображения рассказчиков. Таковы столица эфиопского царя Сайфа Арада – Город дворцов и Семи крепостей, Железный город царя Афраха, Звездная крепость в Стране чернокожих Садуна, заколдованный Алмазный остров царя Касима, Мраморный город, Камфарная страна, Долина света и т. д. Красный город, основанный Сайфом в «эфиопских землях» и захваченный его злобной матушкой Камарией, напоминает Медный город в Йемене из известной южноаравийской легенды, а острова Вак аль-Вак часто упоминаются в арабской средневековой географической литературе.[11]

Значительно большую трудность представляет установление времени создания романа. В качестве героя в нем выведена реальная историческая фигура – химьяритский[12] царь Сайф сын Зу Язана, сыгравший известную роль в истории Южной Аравии во времена изгнания эфиопов, господствовавших в стране с 525 г. Согласно сведениям арабского историка ат-Табари (838—923), эфиопы в 525 г. овладели Южной Аравией и с этого времени Йеменом правили посаженные ими наместники. Борьбу с завоевателями начал один из химьяритских вождей – Мадикариб, выходец из старинного химьяритского царского рода. Дело Мадикариба продолжил его сын Сайф. В годы своего наместничества Сайф боролся не только с эфиопами, но и пытался подчинить своему влиянию племена Северной и Центральной Аравии.[13]