— О, прекрасно! — крикнула она. — Начинай!

Держа «Роллекс» наготове, она наблюдала, как окруженная телохранителями, держащими фонарики, Гала осторожно начала спуск по ледяному склону.

— Превосходно! — воскликнула Даная, делая снимок за снимком, когда Гала в платье из алой тафты, которое обрисовывало ее ноги, спускалась по ледяному склону! — Это великолепно! — возбужденно кричала Даная. — Продолжай спуск… Мы почти закончили… Пока это самые лучшие снимки.

Длинная, развевающаяся по ветру юбка Галы обвила ее ноги, и, неожиданно вскрикнув, она резко поехала вперед, лыжи взвились в воздух, и она упала. Даная услышала, как вскрикнули остальные, и, затаив дыхание, увидела, что инструктор с необыкновенной скоростью объехал ее спереди, чтобы не дать Гале соскользнуть вниз по спуску. Помогая ей встать, Руди убедился, что она ударилась не очень сильно, и поднял большой палец вверх, чтобы показать остальным, что с Галой все в порядке. Затем, сняв куртку, обернул ею Галу и помог ей подняться по опасному склону.

Даная облегченно вздохнула, после того как, затаив от страха дыхание, стояла и наблюдала за происходящим. Боже, какое-то мгновение она думала, что Гала что-то себе повредила. Руди наклонился, чтобы подобрать что-то со снега, а потом подъехал к Данае.

— Вот, мадам, — произнес он, протягивая очень дорогую сережку: рубин, осыпанный бриллиантами. — Это из-за этого вы рисковали жизнью этой девушки, нет? Скажите, вы намерены убить ее, заморозив, или хотите, чтобы она сломала себе шею? Довольно, мадам, я в этом безумии больше не участвую.

— Все вовсе не так! — протестовала Даная. — Конечно, я не хотела, чтобы Гала повредила себе что-нибудь.

Уже сидя в кафе, Гала, завернутая в меха, наблюдала, как Моника массирует ей ноги и руки. Гектор принес ей горячего вина, чтобы поддержать ее, и Даная облегченно улыбалась, видя, как на ее лицо возвращаются краски.

— Слава тебе, Господи, ты в порядке! — воскликнула она. — Что произошло?

— Юбка запуталась в лыжах, — вздохнула Гала. — И прежде чем я поняла это, лыжи были уже в воздухе, а я летела вниз, с горы. — Она робко улыбнулась Данае: — Но ведь все в порядке? У тебя получилось то, что ты хотела?

— Конечно, да! — Даная обняла ее, улыбаясь. — Ты самая лучшая, ты ведь знаешь это, правда? — прошептала она. — Моя неукротимая модель. Со страниц журнала ты будешь бросать всем вызов, ты великолепно выглядишь, Гала.

— Да, благодаря Господу, все закончилось, — ответила та с улыбкой облегчения.

Даная улыбнулась в ответ:

— Как бы тебе сказать, Гала… У меня есть еще одна идея, и я хочу запечатлеть это на пленке, пока мы здесь.

Гала с болью взглянула на нее, и Даная торопливо добавила:

— Только еще один раз, Гала, и я обещаю тебе, что это в последний раз.

Гала куталась в мех, стараясь, чтобы глаза не выдали ее страх. Она уставилась в стакан с глинтвейном, дрожа от напряжения.

— Только еще раз, Даная, — согласилась она, — но на этом — все. Только один раз.

— Разве она не могла только изобразить это? — настойчиво спросил Гектор, поднимая глаза на великолепный деревянный домик с резными карнизами и украшенными лепкой балконами, которые на целый фут или больше были укрыты снежным покровом и гирляндами сосулек, похожих на сталактиты. На фоне ясного, чистого голубого неба он смотрелся, как настоящая новогодняя открытка.

Огромный, красного цвета, отороченный мехом мешок лежал посреди заснеженной крыши, и из него прямо на снег сыпались несметные сокровища. А Гала, дрожа от холода в белом атласном платье стоимостью пять тысяч долларов и в бриллиантах на сумму не менее полумиллиона, стояла, грациозно облокотившись на дымовую трубу со сбившейся назад красной бархатной шапкой Санта-Клауса.

— Знаешь, ей не очень хочется делать это, — пробормотала Фрости. — Она говорила мне, что страшно боится высоты. Ты же видел, что с ней было, когда Даная попросила ее пройтись в направлении края крыши?

— Ну, тогда объясни мне, ради Христа, для чего она все это делает? — со злостью в голосе спросил Гектор. — Даная просто спятила, неужели вы сами этого не понимаете? Когда я наблюдаю за тем, на что она толкает Галу, чтобы получить свои чертовы снимки, мне всегда приходит в голову одна мысль: за свое ли дело она взялась? Может, ей лучше снимать фильмы? По крайней мере, она сможет достичь там того, что так страстно добивается здесь. И вообще, никакой она не фотограф, а самый настоящий кинорежиссер!

— Ну, держитесь теперь! — крикнула Фрости. — Вот она сама…

В поле зрения появился крошечный желтый вертолет, который завис над долиной, прежде чем развернуться и взять курс на тот участок, где находился загородный домик.

Скрежеща зубами, Гала изо всех сил старалась не смотреть вниз, потому что, когда она делала это, ей опять представлялось бетонное покрытие расположенной в школьном дворе спортивной площадки с остроконечной, как копья, оградой… Но она дала себе клятву никогда не думать о Вейне Брейсуэлле… Она просто не должна этого делать.

Когда вертолет взмыл в воздух и направился к ней, Гала припомнила, как прилипла к школьной крыше, а Вейн в это время находился позади нее. Он все-таки отважился на это, конечно же, он будет называть ее тряпкой, но он не переставал подстрекать ее до тех пор, пока она, забыв об осторожности и разозлившись, решила показать себя окружившим ее и насмешливо глумящимся над ней сверстниками.

— Ну, что же, давай, сделай хотя бы один шаг, — вопили они. — Безвольная, старая Хильда не может даже шагу ступить наверх… — И это было правдой. У нее были совершенно нескоординированные движения, которые делали ее более неуклюжей. Отчаянно стараясь доказать им, что она такая же, как и они, смелая, Гала с нарочито важным видом проследовала за Вейном вплоть до каменного с уклоном выступа, где со страхом припала к кромке окна, вонзив пальцы в высохшую между камнями замазку. Затем, нащупав ступней опору, а рукою держась за выступ, она переползла через край и попала прямо на крышу. Подняв глаза, она целую минуту смотрела на Вейна, который взгромоздился на самый верх черепичной крыши. Его насмешливо-издевательский голос раздавался на весь школьный двор.

— Спорим, ты ни за что сюда не доберешься? — поддразнивал он.

Казалось, у нее сейчас сердце разорвется от страха, когда она, дюйм за дюймом, двигалась по высокому и крутому склону крыши, пока наконец не достигла цели. Корчась и гримасничая, Вейн продолжал смеяться:

— Спорим, ты не сможешь сделать этого, трусливая кошка! — Так он смеялся, балансируя на краю черепичной крыши с вытянутыми, как у канатоходца, руками.

Страх придал ей сил, и она, копируя его, медленно, шаг за шагом, следовала за ним в направлении расположенной в центре трубы, стараясь не смотреть вниз. Когда она была почти у цели, он начал кружиться возле нее, продолжая по-прежнему зубоскалить:

— Посмотри вниз, трусливая кошка, сейчас ты упадешь, — подсмеивался он, с самодовольным видом балансируя на крыше, держа руки на бедрах. Охваченная паникой, Гала сперва посмотрела вверх на Вейна, а затем вниз, на собравшихся на школьной площадке и смеющихся над нею детей.

Вдруг, совершенно неожиданно, небо начало кружиться перед глазами, слившись воедино со школьной площадкой. Затем послышались шум и крик, замелькали чьи-то лица. От страха у нее внутри все онемело, она прижалась к дымовой трубе. Вдруг среди шума голосов откуда-то с неба послышался рокот самолета или вертолета… Как будто в замедленной съемке, она наблюдала за тем, как нога Вейна соскользнула с края черепицы и он начал сползать с крыши с раскинутыми в разные стороны руками, которые как бы на лету старались ухватиться за нее.

— Хильда, Хильда! — кричал он, не спуская с нее расширившихся от ужаса глаз, а она тем временем пыталась протянуть ему руку.

— Хильда! — продолжал он кричать даже тогда, когда совершенно исчез из виду. А она стояла, припав к трубе, вытянув руку в направлении того места, где только что находился Вейн. Раздался душераздирающий крик, а затем один общий стон стоявших во дворе ребят. И только после этого она глянула вниз, где увидела распластанного на ограде Вейна, изо рта и тела которого струйками стекала кровь прямо на его побелевшие ноги, которые вдруг показались ей такими маленькими, детскими и беспомощными…