– Но ты ведь что-то вспоминаешь?

– Ничего особенного. Может быть, только ощущения… – Ложь застряла у него в горле и заставила покраснеть. – Давай не будем говорить об этом сейчас…

– Хорошо, раз ты так хочешь.

Не выпуская ее из объятий, Фредерик перекатился со спины на живот, и Элизабет оказалась под ним.

Он жадно целовал ее губы, глаза, шею.

– Я восторгаюсь только тем, что чувствую с тобой. Уверен, ни одна другая женщина не даст мне такого счастья. Может быть, это подсказывает мне мое сознание, а может, и нет. Ничто для меня не имеет значения, кроме нашей любви.

В сердце Элизабет закрался страх и одновременно желание докопаться до истины. Она догадывалась, что память к нему вернулась, – сумела все-таки уловить, как он изменился в это утро. Да, конечно, ей хотелось, чтобы он избавился от амнезии, но, по ее мнению, это было бы катастрофой для их отношений. И дело не в том, что она ревновала его к прошлому. Совсем наоборот…

Фредерик понимал, что тайна его почти разгадана: Элизабет замечает малейшие перемены, происходящие в нем самом.

– Давай лучше поговорим о нашем будущем, – предложил он.

– О будущем? О-о, Фредерик!..

Он откинул волосы с ее лба.

– Мне хочется сказать тебе кое-что важное.

– Я готова выслушать все, что ты пожелаешь, но…

– Ты, мне кажется, видишь какую-то пре граду на пути развития наших отношений. Но то, что мы с тобой нашли здесь, никак не связано с прошлым, согласись? И поэтому, когда мы вернемся к обычной жизни, мне хотелось бы, чтобы ты… вышла за меня замуж.

– Замуж… – эхом повторила она, и в ее широко открытых глазах задрожали слезы.

– Не отвечай сразу. Обдумай сначала. – И он, прокляв себя за поспешность, с которой сделал ей предложение, ласково приложил палец к ее губам.

Элизабет ненавидела себя за слезы, но, к сожалению, не смогла удержать их.

– Ты не можешь строить планы и давать обещания. Разве это тебе непонятно?

Еще совсем недавно у Фредерика и мыслей не было жениться. Как все стремительно изменилось в его душе! Единственное, что ему оставалось теперь, так это самоуверенно заявить:

– Я могу делать все, что захочу. А ты?

– Да, конечно, я тоже.

Фредерик взглянул на Элизабет, понимая, что настаивать на своем ему сейчас не следует. Надо было прежде сознаться и сказать всю правду. Но коли он не решился раньше, то это необходимо сделать сейчас, сию минуту! Он больше не хочет лгать ей. Ему вдруг показалось страшной несправедливостью то, что она считает его не способным отвечать за свои слова и поступки.

Я не вернусь к прежнему образу жизни, что бы ни случилось! – решил он. Мне удалось удивительным образом переродиться здесь. Наверное, это произошло потому, что я был выбит из привычной колеи, а может, на меня повлияла Элизабет.

Впрочем, какова бы ни была причина, подумалось ему, он больше не станет попусту растрачивать свою жизнь в погоне за деньгами. Почему бы ни сказать любимой женщине об этом прямо сейчас?

Фредерик разглядывал ее лицо, внимательно всматривался в прекрасные голубые глаза. Как она воспримет его признание о том, что сегодня утром к нему вернулась память?

Элизабет пошевелилась, пытаясь высвободиться.

– Фредерик, мне хочется побыть немного одной. Не возражаешь? Мне надо… подумать.

Он взял ее руку, поднес к губам и нежно поцеловал в ладошку.

– Только не забудь, что я люблю тебя, хорошо?

– Постараюсь.

– И что ты тоже любишь меня.

Бетти вздохнула. Такие слова, произнесенные не в порыве страсти, а в состоянии покоя, все же с трудом умещались в ее сознании. Да он и сам прежде всего должен осознать, как нехорошо поступил с ней. Разве можно обсуждать их будущее сейчас? Более того, говорить о женитьбе!

Она поднялась и направилась к выходу из палатки.

– Вот, возьми это, – сказан Фредерик, протягивая ей голубую скатерть.

– Спасибо. – Элизабет завязала ткань узлом на груди. – Пойду пройдусь.

– Возвращайся дотемна.

– Хорошо, не беспокойся.

Он наблюдал за ней, пока она не исчезла из поля зрения, а потом встал и поднял свою рубашку, валявшуюся на песке.

Элизабет спустилась к берегу океана и шла, не оглядываясь.

У него же все ликовало внутри.

Она любит меня! – думал он. Я уверен, что любит, даже если сама Бетти станет это отрицать. Да-да, лучше было бы сначала сказать ей, что мне удалось наконец освободиться от пут неведения, тогда и я смог бы надеяться на ответное признание. Надо же быть таким дураком!

Он еще долго размышлял, перебирая возможные варианты своих дальнейших действий, и внезапно пришел к заключению, что Элизабет, вернувшись к нормальной жизни, вполне может найти себе другого, более достойного жениха. Значит, надо оставаться здесь с ней как можно дольше. Но он, увы, оказался не слишком хорошим актером. К тому же притворяться перед женщиной, которую любишь, отвратительно до крайности.