Но я все-таки прав. Прав. Ничего не делать так же ужасно, как и делать зло.
Ведь прав же?
Я достал из кармана сигареты и спички, но не успел даже положить их на стол, как в узком купе внезапно ощутимо запахло озоном и одновременно – гарью. Свет потух, затем минул пару раз и вспыхнул с такой силой, что у меня начало резать в глазах. Но я уже знал, что сейчас произойдет. Надо же – уже привык. И когда очередное угольно-черное письмо спикировало мне прямо в руки, я почти с нетерпением ждал, что прочитаю в нем на этот раз. И поэтому бегущие во тьме огненные строки глотал почти с жадностью:
Подтверждать истинное и желать справедливого значит создавать истину и рождать справедливость.
Письмо взорвалось в ослепительной вспышке, осыпая пеплом стол, сидения и мокрое окно, и я услышал, как по коридору взволнованно спешат чьи-то шаги. Дверь в купе приоткрылась, и показалась равно обеспокоенная и недовольная физиономия проводника. Он старательно повел носом, оглядел беспорядок в купе и меня, застывшего с сигаретами в руках.
"Сэр", – строго провозгласил он. – "Кажется, вы не прочитали правила поведения в нашем поезде. Боюсь, этот вагон – для некурящих".