В. Шмидт акцентирует все же внимание не на этих «положительных» фактах, а на «издержках» итальянских походов. Длительное отсутствие германских королей в собственной стране ослабляло их власть и укрепляло партикуляристские силы, расстраивало государственное управление. Чтобы заручиться поддержкой немецких князей в итальянских походах, короли вынуждены были раздавать им разные привилегии и государственные прерогативы (регалии). Пользуясь отсутствием в стране короля, магнаты устраивали заговоры и поднимали восстания, нарушали мир. И самое большое зло, по мнению автора, проистекало от пагубного влияния итальянского климата на здоровье и жизнь германских монархов. Жертвами малярии и дизентерии стали многие короли и целые династии, как это случилось с династией основателей империи Оттонов. Всего автор насчитывает 20 подобных случаев.

Но говоря об «издержках» итальянской политики и о жертвах, понесенных Германией ради эфемерной «Священной империи», историки ФРГ не склонны делать вывода, к которому обычно приходили сторонники концепции Г. Зибеля, о том, что итальянская политика оказалась гибельной в исторических судьбах Германского государства. Наоборот, они подчеркивают ее положительное значение, и притом не столько для будущего немцев, сколько для всей западноевропейской цивилизации. Наиболее похвальным, по их мнению, был тот ее наднациональный политический универсализм, который так порицался многими историками в прошлом.

Иную оценку итальянской политики германских королей дают историки ГДР. Подвергая строгой научной критике тенденциозные построения националистической и проатлантической историографии, они показывают истинную историческую сущность этой политики, направленной отнюдь не на реализацию каких-то возвышенных идеалов национально-немецкого или мирового служения, а на порабощение и угнетение других европейских народов[13]. «Научная оценка итальянской политики, – говорит Е. Мюллер-Мертенс, – должна исходить из объективного анализа существовавших в ту эпоху условий... Она неизбежно приводит к заключению, что немецкие вторжения в Италию представляли собой несправедливые захватнические войны, служившие интересам не народа, а только феодальной верхушки, что немецкое вмешательство в итальянские дела весьма отрицательно сказалось на судьбах Италии»[14]. Г. Шпромберг справедливо указывает, что «Священная Римская империя» представляла собой универсалистское средневековое государство, ничего общего не имеющее с пробуждением «национального самосознания немцев»[15].

Из нашего краткого историографического обзора читатель может уже заключить, что при изучении истории «Священной Римской империи» возникает немало спорных вопросов. Хотя многое из того, что подвергалось дискуссии в немецкой буржуазной историографии, носит натянуто политический характер и не способствует выяснению исторической истины, тем не менее по кардинальным проблемам остается немало невыясненного, спорного. Мы не склонны говорить о «загадках» средневековой германской истории, которыми она якобы так богата. Это не загадки и не парадоксы, а своеобразные нюансы, отклонения от более или менее «типичного» хода исторического процесса. Найти объяснение своеобразному – одна из наиболее сложных и почетных задач исторического исследования.

Своеобразием государственного развития средневековой Германии было то, что как раз в то время, когда в соседних странах воцарилась феодальная раздробленность (X-XI вв.), она сохраняла относительное политическое единство и располагала превосходящей военной силой. Именно поэтому германские короли, опиравшиеся на поддержку знати, могли устраивать завоевательные походы и добиваться римской короны. Но зато в последующий период, когда в других западноевропейских странах сложилось централизованное государственное устройство, в Германии усилилась территориальная раздробленность и она потеряла свое, былое военное превосходство. Объяснить это своеобразие мы попытаемся в конце книги после ознакомления с ходом исторических событий. Здесь будет уместно остановиться на вопросе о том, к какому типу государственных образований следует отнести «Священную Римскую империю» и какую роль в ее создании играла древнеримская традиция.

Историки обычно называют эту империю, как и предшествовавшую ей каролингскую, «универсалистским государством», построенным на объединении разнородных этнических территорий. Но подобные «универсалистские» образования существовали, как известно, в разные исторические эпохи – в древности, в раннее Средневековье и в более поздние времена. Каждое такое государственное образование включало в свой состав целый ряд этнических общностей, нередко весьма разнородных. Рано или поздно эти государства распадались в результате изменений в международной обстановке или ослабления могущества самих завоевателей. Такую судьбу испытали и каролингская, и «Священная Римская империя». Обе они были увенчаны римской государственной традицией, что придавало им особый авторитет в среде других современных им государств, мелких и крупных. Поборников традиции не смущало то, что подлинная Римская империя погибла еще в X в. Они считали, что империю можно перенести во времени и пространстве (translatio imperii). Важно только, чтобы ее правитель был увенчан короной римских императоров, хранящейся в «вечном городе» Риме. Творчество шло дальше: древний Рим не единственная столица последней земной империи. Есть второй Рим (Константинополь), может появиться и третий Рим...

Хотя римская традиция и играла определенную роль в этих событиях, но не она являлась главным побудительным мотивом итальянских походов германских королей. Как мы увидим дальше, участники этих походов преследовали прежде всего грабительские, захватнические цели. Антично-христианская традиция призвана была приукрасить эти неблаговидные устремления.

Еще в меньшей степени традиция определяла характер «воссозданной империи». Созданная на феодальной основе «Священная Римская империя» вовсе не походила на самодержавно-бюрократическое Римское государство. По своей внутренней сплоченности оттоновская империя уступала не только Древней Римской империи, но и империи Каролингов, в которой еще действовала более или менее однообразная судебно-административная система, основанная на территориальных началах. «Священная Римская империя» объединяла отдельные подвассальные княжества и временно захваченные территории. В поздний период своего существования императорское достоинство, по существу, ограничивалось только формальным титулом, за которым не скрывалось уже никакой реальной имперской власти и даже притязаний на эту власть.

Общим у каролингской и оттоновской империи был союз императорской власти с папством – точнее, подчинение высшей церковной иерархии императору. По римской традиции, со времен императора Константина церковь включалась в государственную организацию и служила ее интересам (цезарепапизм). Такая система существовала в Византии, а затем и в империи Карла Великого. Основатель этой империи, хотя и принял корону из рук папы Льва III, тем не менее прочно держал под своим контролем папство и всю церковную иерархию в пределах империи. Но с распадом каролингской империи снова открылась возможность возвышения папства как единственного представителя церковного и политического универсализма.

Однако время папского господства еще не наступило. В X в. папство переживало глубокий упадок и оказалось игрушкой в руках влиятельных римских семейств. Именно в такой ситуации новоявленные германские императоры смогли подчинить своему господству папство и превратить его в орудие императорской политики. «Священная Римская империя» начала с константиновско-каролингской традиции господства над церковью. Но это господство оказалось недолговечным. Папство в ходе борьбы со светской властью за церковную инвеституру освободилось от императорской опеки и в союзе с сепаратистскими силами в самой Германии навязало свою волю императорам. Таким образом, «Римская империя», приобретя эфемерный «священный» титул, утратила свой истинный характер суверенного универсального государства. Император не мог уже претендовать на независимое положение в самой империи. Причины этого упадка скрывались не столько в возвышении папства, сколько в росте партикуляристских сил в Германии, чему немало благоприятствовало увлечение германских королей идеей «Священной империи».