Самое же главное состоит в том, что с самого начала продажи индульгенций (будь то хоть в третичном геологическом периоде), ни разу до Мартина Лютера, до 1517 года никто, никогда не протестовал против индульгенций, в истории об этом ни слова. Разве можно себе это представить? Ведь это же такая гадкая, противоестественная и обидная штука, которая незаметной в истории не может остаться. Недаром именно на борьбе с индульгенциями Лютер сделал себе мировое имя, а борьба с ними прошла настоящей лавиной по Европе, скоротечной и радикальной.
Не менее важным я считаю также следующее объявление на дверях собора в Шпеере: «Полное помилование всех грехов, наказаний и вин». Представьте себе, это скромненькое объявление, «рекламирующее» продажу индульгенций, повешено было на двери храма именно в 1451 году, через год после «подписания Гутенбергом договора с Фустом», когда он даже еще не успел напечатать свою первую Библию (1455).
Теперь обратите внимание на год, в который Мартин Лютер повесил на дверях храма Всех святых (Wittenberg) свои знаменитые 95 тезисов именно против индульгенций. Этот год – 1517, всего через 66 лет после объявления об их продаже. Видите, как быстро реагирует общественность на «беспредел», творимый церковью? А у историков народ сидел, наклав в штаны, целых 422 года, радостно покупая индульгенции, аж с 1095 года. Заметьте, и коммунистическая идеология просуществовала у нас всего 70 лет. Так что 60 –70 лет – вполне каноническая цифра предела для всяких идиотизмов. И уже папа Пий V в 1567 году, ровно через 50 лет после 95 тезисов Лютера, своей буллой отменил все индульгенции за деньги, «и чтоб епископы уничтожили все шорты, в которых индульгенции представлялись». Но индульгенции «из–под полы» и сегодня продаются католической церковью, как у нас православная церковь спекулирует водкой, сигаретами и «золотом» без пробы.
В конце четвертого своего пункта хочу поставить риторический вопрос: неужели Козимо Медичи такой был дурак, что не догадался бы отправить индульгенции в древность? У него же Браччолини в услужении был. Закончу «Лаврентьевской летописью», которую всякий уважающий себя историк знает почти наизусть и поминает чаще, чем «чего изволите?» Обольщаться не стоит. Вечная память Браччолини! Такая же как и Нерону.
В пятых, «к 1462 году Козимо Медичи заполнил папскую казну до отказа», на продаже квасцов, добавлю я, так как согласно истории он ничем другим не торговал, все свое драгоценное время посвятил «поиску» греческих рукописей по всему миру, Платоновской академии. Украшал Флоренцию, галерею «Уфицци», понимаете ли, создавал? Верьте, если хотите, но я–то знаю, что это был первый пик продаж индульгенций, напечатанных по индивидуальному заказу клиентов на станке, украденном у Гутенберга. Прошло ведь ровно 11 лет с первого объявления «на двери собора в Шпрее». Позову в свидетели бизнесменов, специалистов по продажам чего–нибудь нового, такого – разэтакого, чего еще в мире не было. Сколько лет пик продаж длится? Но у меня и другие свидетели есть. «Британика»: «Епископ Альберт Гогенцоллерн принуждал паству и подчиненных священников покупать папские устроения, чтобы получить архиепископство Майнца и Хальберштадта, согласился продвигать продажу индульгенций в своих доменах. При этом 50 процентов доходов шло ему лично, а 50 процентов – в Рим». Как тут не «набить казну до отказа»? И не только римскую. Производственных расходов–то на эти индульгенции практически ноль, особенно с гутенберговым станком.
3. Поджо Браччолини
Жизнь этого ближайшего соратника Козимо Медичи я взял из книги: М.М. Постников. «Критическое исследование хронологии древнего мира», Т.1. «Античность». (Крафт+Леан», М., 2000). Жизнь Фиччино, наследника Браччолини по «переводу древних греков» у меня описана в упомянутой выше книге.
Поджо Браччолини родился в 1380 году в Терра Нуово близ Флоренции. Служил при папах Иннокентии VII, Григории XII, при Александре V в Болонье, куда временно был перенесен Апостольский престол. Поджо «человек с покладистой совестью» уже в 1422 году объявился снова во Флоренции. Уже в молодости он имел «в своем распоряжении богатейшую библиотеку Колучо Салутати, канцлера Флорентийской республики. Написал «Историю Флоренции», обменивался «остроумными и глубокомысленными письмами» с Николаем, Лаврентием и Козимо Медичи. «Как высоко его ценили, доказывают его гонорары: за посвящение «Кироподии» Альфонсу Арагонскому Поджо получил 600 золотых – по тогдашнему времени – это огромный капитал». Свою жизнь он закончил «на высоте большого и властного поста – канцлером Флорентийской республики». Поджио Браччолини – «типичный флорентийский барин, эстет и буржуа, эпикуреец XV века, человек с красивою мечтою и низменной жизнью, человек – вулкан, из которого то брызжет живой огонь, то течет вонючая грязь». «Таков был человек, который «нашел» Тацита».
Первую свою «находку» он сделал «в забытой сырой башне Сен–Галленского монастыря». Там «оказались сочинения Квинтилиана, Валерия Флакка, Аскония Педиана, Нония Марцелла, Проба и др». Вообще–то Браччолини был в молодости писцом, но очень способным. И вообще писцы в те времена, до эры книгопечатания чуть ли не на половину были простыми поддельщиками. «Писцы в обществе XV века пользовались худой репутацией. Один нотариус в конце XIV века восклицает в письме к другу: «Я нашел превосходного писца и – представь! – не в каторжной тюрьме». А служба «при папах», да не одном – это уже писец самого высшего класса и самых высоких способностей делать то, что прикажут, притом так, чтоб никто не догадался.
«Продав Альфонсу Арагонскому собственную копию Тита Ливия, Поджо на вырученные деньги купил виллу во Флоренции. Клиентами Поджо были Медичи, Сфорца…». «Собственная копия Ливия» – это говорит о том, что все–таки он был простой писец, а как он делал свои «копии» – теперь уже не установишь.
«Основные рукописи Тацитовых «Летописей» и «Истории», известные под названием Первого и Второго Медицейского списка, хранятся во Флоренции, в книгохранилище, основанном Козимо Медичи», то есть в Лаврентьевской библиотеке. «Два Медицейских списка, соединенные, дают полный свод всего, что дошло до нас из исторических сочинений Тацита».