О Поджо Браччолини ниже у меня пойдет долгий разговор. Пока же скажу априори, что это был мастер подделок, очень талантливый мастер, очень дорогой и очень успешный в труде и жизни. Поэтому, я думаю, именно он был основателем и первым руководителем Платоновской академии, передавшим бразды правления ею в руки Фиччино, когда он начал кое–что соображать. Браччолини умер позднее Плетона на 9 лет. И молодой талантливый писатель Фиччино с богатым воображением и солидным знанием «древних» писателей мог стать более лучшим подделывателем старины, чем сам его наставник.

Во–вторых, Козимо Медичи Старший, «Отче», «Отец страны», которому явно грозила смертная казнь по идиоскому поводу «возвеличивания себя выше, чем других», в 42–летнем возрасте (1431г.), за 33 года до своей смерти (1464г.), а умер он в один год с папой Пием II (1405 – 1464) – все это какая–то тарабарщина. Притом Папа Пий II – сам писатель и гуманист, настолько, что написал самую, что ни на есть, скабрезную книгу. А наш «Отче», совсем официально не имевший никакого отношения к церкви, вдруг ни с того, ни с сего «собирает» Ферраро–Флорентийский собор, один из важнейших соборов, объединительный собор восточной и западной церквей, на котором даже наш русский патриарх Исидор подписывает унию об объединении церквей. (Правда, Исидора потом за это какой–то наш царь, по–моему, Василий Васильевич Темный, снимает с работы). Вы можете себе все это представить? «Отче» все это делает, а папа Пий II сидит себе и ковыряет в носу. Даже деньги все церковные у Медичи в подвале. В общем, не папа, а – церковная мышь. А к концу своей жизни, в 1462 году «отче» Медичи вообще «заполнил папскую казну до отказа», притом, на одних квасцах. Весь этот сумбур не лезет ни в какие ворота.

Давайте лучше я вам расскажу, как все было на самом деле. Все это происходило вскоре после смерти Христа. Он успел взбаламутить народ, превратив языческие храмы с богинями–матерями, пьянками и промискуитетом в храмы «христианские» с тем же набором «увеселений», даже еще больше освободив их от морали (которой тогда еще и не было) с целью привлечения паствы. И тут же родился Козимо Медичи, а Христос сгинул, хотя он и описан в образе папы Григория VII Гильдебранта у Носовского с Фоменко.

Все эти «храмы» представляли собой полную автономию, совершенно как бардаки и пивные. Жили они на полной самоокупаемости и финансовой самостоятельности, а во главе стояли почти те же представительницы богинь–матерей, по–новому называемые дьяконисами. Даже сейчас историки не могут скрыть этого факта, что дьяконов фактически не было, а заправляли всем в христианских храмах именно дьконисы.

Сейчас наши православные служители бога как–то неуверенно трактуют разницу между дьяконом и попом. Спасибо врачу хосписа (заведения для неизлечимых больных) Андрею Гнездилову («АИФ» № 31, 2001): «По идее церковь содержит в себе два направления: литургическое (служение Богу) и дьяконическое (служение человеку). Но дьяконическая служба недостаточно развита. Священник приходит к постели умирающего не для того, чтобы утешить его, а чтобы выполнить роль посредника между ним и Богом. То есть это тоже литургия», то есть, добавлю я, — служение богу, а не человеку, что должен делать дьякон.

Вы теперь поняли, кому служили дьяконисы в первохристианских храмах, а, ранее, — в языческих? Только они называлсись, естественно, не дьяконисами, а какими–нибудь, жрицами там, или сибиллами, весталками и прочее. Однако вернемся к Медичи. Он поставил перед собою задачу превратить все эти автономные храмы в подобие «Макдоналдсов», управляемых из «единого» центра. И, наверное, поспешил немного, денег у него было еще мало, а он уже «возвеличил себя выше, чем других», назначив себя, прямо скажу, папой. Притом, заметьте, первым папой во всей этой христианщине, вернее, католичестве. Иначе бы его не собрались вешать или жечь, то есть казнить смертью. Откупился, бедный. Папой он, разумеется, стал, но только позднее, когда начал продавать индульгенции, напечатанные на отобранном у Гутенберга станке. Но поймите и Медичи. Ему ведь стукнуло в 1431 уже 42 года. Сколько же ждать? Но потом Медичи расхотелось предстать перед потомками папой римским официально. Вот он и назначил себя «отче и отцом страны», но неофициально. Это, чтобы потом не говорили, что именно он ввел католичество на планете, скромность, знаете ли. Но не только скромность. Вот, если убедить весь мир с помощью Фиччино и Браччолини, что это было еще 1450 лет назад, тогда – другое дело. Тысячелетняя традиция опять же – не фунт изюму. Он же знал, что народ любит отвечать на идиотские вопросы, когда ответ вообще невозможен: так было всегда. Вы еще не забыли, что я только закончил, во–вторых?

В третьих, у меня выделен 1438 год, когда Гутенберг, выпускающий «зеркала» рассорился со своими «компаньонами». Прошло 7 лет с момента, когда своего «Отче» и «Отца страны» Козимо решили повесить или распять, как кому нравится, 4 года с тех пор, как он «триумфально возвратился» во Флоренцию вновь, и начал «принципат Медичи». В этот же год Медичи организовал Ферраро–Флорентийский собор, притом это не «собор», то есть съезд, как сейчас говорят, а нечто вроде Организации объединенных наций (ООН) или нашего Союза независимых государств (СНГ), действующих на постоянной основе. Ведь «собор» прозаседал целых семь лет. То есть, до 1445 года Козимо не был «римским» папой в полном смысле слова, а пока лишь только как бы «председателем представителей» церквей–бардаков. А с 1445 года, я думаю, он уже прибрал к рукам этот самый «собор». Точно так же как он провернул дело в 1458 году с флорентийским сенатом, заменив 7 человек непослушных на 100 человек послушных, «не изменив при этом ни единой буквы закона, но в духе его – изменив все». Может быть даже, что этот самый «сенат» вовсе и не флорентийским был, а тем самым «Ферраро–Флорентийским собором», в котором участвовало 7 больших «самостийных» епископов, а он их заменил сотней разных мелких церковных «сошек», падких на деньги. Совершенно как нынешние депутаты. Денег за душой – ни гроша, и голоса – в свободной продаже. И чем их больше по числу, тем они дешевле. Но речь–то у меня в этом пункте не о Медичи, собственно, а о Гутенберге.