Мне лучше или хуже? С трудом понимаю, по каким Признакам теперь об этом судить. Я опять встал на ноги, хотя все время глотаю таблетки. Трудяга под моим руководством монтирует Музей Фактов, по моему проекту.

Оборудование для магнум опуса, остававшееся все в той же аудитории, Хааст приказал перенести в другое помещение — но настоял, чтобы обращались с превеликой осторожностью. Мы — рабы предрассудков, даже отмерших.

Дополнение:

Преподобный Огастес Джеке вынужден был отложить намеченный визит в Белый Дом из-за некоего серьезного недомогания.

Недавнее пополнение коллекции:

Ли Харвуд, поэт, известный в США и Великобритании, опубликовал ряд сочинений на языке собственного изобретения. Лингвисгы, изучавшие эти «неологизмы», подтвердили заявление Харвуда, что в основе своей язык его не является производным ни от одного другого языка, устного или письменного. Харвуд предпринимает попытки основать на окраине Тусона, штат Аризона, утопическое сообщество, где можно было бы говорить на его языке и «развивать на этой основе новую культуру» Триста добровольцев из двенадцати штатов уже вызвались принять участие в проекте.

Разослал приглашения. Открытие музея назначено на завтра, в одиннадцать утра. Можно было б обойтись без приглашений — Хааст и так обещал, что будут все.

Музей открылся и закрылся. Доказательств было более чем достаточно — и цель моя достигнута.

Первым собрал воедино все разрозненные факторы Скиллимэн. Перед фотографиями Вейзи — которые убийцы любезно предоставили в распоряжение прессы — он закашлялся и долго не мог продышаться.

— Саккетти, как давно вы об этом знали? — сердито развернулся он ко мне, переведя наконец дыхание.

— Ничего особо секретного, герр доктор. Все было в газетах. Естественно, предварительно я убедился через Щипанского, что газет Скиллимэн не читает.

До большинства «прыщиков» тоже начало доходить. Перешептываясь, они обступили нас кольцом. Хааст, перед которым невидимая рука начертала на стене «Мене, текел, упарсин», беспомощно озирался в поисках переводчика.

Скиллимэн на глазах умерил раздражение и напустил цивильного лоску.

— И от какого числа первая вырезка, позвольте осведомиться?

— Премьера «Космической фуги» Адриенны Леверкюн состоялась 30 августа. Правда, этот случай относится к довольно сомнительным. Я включил его в состав экспозиции, потому что Аспен настолько близко и потому что она безусловно лесбиянка.

— Ну конечно! — опять дал он выход гневу. — Каким же ослом я был!

— Вы тоже? — сердечно поинтересовался я. Но ему было не до шуток. Разбирайся он хоть чуть-чуть в сравнительной физиологии, я мог бы и по морде схлопотать.

— О чем это вы тут? — спросил Хааст, растолкав «прыщиков». — Что это вообще такое? Почему такой сыр-бор из-за каких-то… газетных вырезок? Согласен, убийство кошмарное, но полиция скоро обязательно найдет негодяя. В этом, что ли, дело? Додумались, кто убийца?

— Ха-Ха, убийца — это вы. Что я и пытался вам втолковать все эти месяцы. Вы убили Джорджа Вагнера, Мордехая, Мида — а скоро и меня убьете.

— Бред собачий. — Он обернулся к Скиллимэну за моральной поддержкой. Он просто спятил. Все они к концу как с цепи срываются.

— В таком случае скоро и весь мир сорвется, — вставил Уотсон, «прыщик» посмелее. — Потому что ясно как дважды два: весь чертов мир — по крайней мере, вся страна — заражен паллидином.

— Не может быть! — с неколебимой уверенностью заявил Хааст. — Абсолютно не может быть. Служба безопасности… — Тут Дошло даже до Хааста. — Она?

— Именно, — ответил я. — Эймей Баск. Сомневаться не приходится — она.

— Старина Зигфрид? — нервно хохотнул Хааст. — Нет уж, увольте — вы что, хотите сказать, кто-то ей целку порвал? Смех, да и только!

— Целку не целку… — проговорил Скиллимэн. — Может, кто-нибудь обошел Линию Зигфрида с флангов и атаковал с тыла.

Морщинки на лбу Хааста собрались недоуменной мелкоячеистой сетью. Затем пришло понимание и с ним — отвращение.

— Но кто мог… в смысле…

— Подозреваю, кто угодно, — пожал я плечами. — Всем нам доводилось иметь с ней приватные беседы в ее кабинете. Уверяю, не я. Скорее всего, Мордехай Если помните, прообразом для героини его сочинения послужила наша добрая докторша. Кстати, там мелькал смутный намек, что эту самую Лукрецию имели per anum — правда, признаю, что подозрение возникло у меня только уже, так сказать, задним числом.

— Вот сукин сын! Я же доверял этому черножопому, как собственному сыну!

Далеко не сразу Хааст осознал, что преданным доверием дело не исчерпывается. Скиллимэн же, кликнув цыпляток под крылышко, удалился обдумывать последствия Убежден, что первой и самой сильной реакцией его было ощущение обманутых надежд: он так хотел учинить конец света сам.

Хааст потребовал, чтоб я изложил свои соображения в письменном виде. Я отдал ему записные книжки с прикидками темпов распространения эпидемии.

Если предполагать, что похождения Баск начались сразу после побега из лагеря (22 июня), тогда первые всходы на засеянной ею ниве должны были появиться в середине — конце августа. Темпы распространения я прикидывал по последнему изданию Кинси — и не исключено, что несколько занизил. А то, что промискуитет (и венерические заболевания) более распространены в гомосексуальной среде, также ускорит процесс — особенно на ранних стадиях, когда темпы решают все. Собранные в моем музее факты и указывали, что «вспышки» случались как раз в тех областях, где гомосексуализм наиболее распространен: искусство, спорт, мода, религия, сексуальные преступления.

Через два месяца в эмпиреях гениальности воспарят от 20 до 35 процентов взрослого населения страны. Это в том случае, если правительство немедленно не обнародует все относящиеся к делу факты. Менее конкретные предупреждения об опасности венерических заболеваний повлияют на промискуитет не сильнее, чем когда-то за тридцать лет — армейские учебные фильмы. Даже слабее, потому что мы уже привыкли больше полагаться на пенициллин, чем на презервативы. Печально, но факт: против паллидина пенициллин бессилен.

Думаю, теперь все это понимает и Хааст. Если прямо сейчас не ударить в набат, не поможет уже ничего. Судя по моим графикам, к настоящему моменту должны быть инфицированы половина профессиональных проституток. Эпидемия пойдет раскручиваться в геометрической прогрессии.

Возвращаться в изолятор приходится чаще и чаще. Ум тем временем идет своим путем.

— О чем это я? А, да…

Развлекаюсь досужими домыслами, чья была инициатива в таком мезальянсе — и почему. Мордехая? А если да, то что — просто назло? Последний шанс поквитаться с Большой Белой Американской Сукой? Или он догадывался, как Баск будет реагировать, и тогда мстил куда более глобально?

А сама Ля Баск — зачем ей понадобилось зазывать к себе чумазую малютку-спирохету? Может, какая-нибудь часть ее (задница, скажем) все эти годы только и ждала того дня, когда явится большой черный хрен, распялит и впендюрит? Или она была подальновидней?

Может, Мордехай был нужен только как инструмент, как посредник между алкаемой болезнью и кровью? Ну не могло же не присутствовать в ее капитуляции некоего фаустовского мотива. Может, она еще тогда планировала бежать из лагеря Архимед со своими прометеевыми дарами? Может, Пандора взяла у незнакомца ящик только для того, чтобы открыть, лишь тот уйдет?

Продолжение на следующей неделе.

Вчера Хааст весь день был вне досягаемости. Уже утро — а он все отказывается со мной переговорить.

По телевидению — никаких признаков (ни шевеления в Белом Доме, ни подвижек на Уолл-стрит, ни слухов с последующим опровержением), что готовится заявление. Неужели в правительстве не понимают, что промедление смерти подобно? Тридцать процентов  потерь мирного населения индустриальное общество просто не в состоянии перенести такого!