Но стоило мне просто прошептать "Здравствуй!", как он сменил тон:

– Так, родная, докладывай, что случилось, и немедленно, слышишь?!

Я постаралась настолько спокойно, насколько это было возможно, изложить ему то, что произошло со мной и с бедным Рыжиком, стараясь не упускать самых мелких деталей.

– Так, это все? – спросил Володя, каким-то чужим, металлическим голосом.

– Вроде все. Ты не знаешь, как ему можно помочь?

– Если все было так, как ты говоришь, возможно, уже никак, – тем же странным голосом ответил Володя. – Хрен с ним, с эти парнем, меня сейчас ты больше интересуешь.

– Володя, я честно ничего не пыталась больше искать, – начала было оправдываться, но он перебил меня:

– Рит, поздно уже.

– Что – поздно?!

– Поздно не искать. От тебя уже не особенно что зависит, как я понял. Теперь не ты ищешь, а тебя ищут. Раньше надо было вылезать из этой истории. Да кто мог знать?

– Володя, я ничего не понимаю.

– А я понимаю? В общем, Рит, значит так. Завтра к тебе приедут ставить железную дверь.

– Володя ты что?! Какая дверь? На какие деньги?

– Не волнуйся, платить буду я.

– Но как это… Это же… А что твоя жена скажет?

– А она мне уже устроила головомойку за то, что я тебя в черт знает что втравил. Если бы не я, ты бы жила себе спокойно. Так что теперь я обязан заботиться о твоей безопасности.

– Спасибо… Володь, а ты случайно не узнал имя того историка из Питера, который Матвееву звонил, а? Хоть буду знать, кого опасаться.

Володя задумался не несколько секунд, видимо соображая, как это связано с железной дверью и прочими вопросами охраны меня. Потом спохватился:

– Да, сейчас, я ведь как раз про это и собирался тебе сказать. Вот… Павел Ледов, какой-то историк из Питера.

– Ледов? А может быть – Лядов?

– Может и Лядов, тут неразборчиво написано.

– Если Лядов, то все становится на свои места.- Я начала успокаиваться, хотя, если уж говорить начистоту, ничего успокоительного в этой новости не было.

– Рита, солнце мое, ты меня пугаешь. Что куда становится?

– Этот Лядов был в Питере, в квартире Димкиного приятеля. По Димкиным рассказам выходит, что вся это история с отравлением и ограблением как-то связана с Лядовым. Возможно, его рук дело. Он бывал и у Вениамина Георгиевича. Может, это он и пришел к профессору после того, как я ушла… Он тоже ищет Библию. Так что все ясно.

– Тогда получается, что Лядов и есть этот страшный конкурент твоего несчастного Рыжика? Тоже ходит-бродит, следит за тобой, ищет Книгу и сеет трупы на своем пути. Да, невесело…- Володя вздохнул. – К тебе бы охрану приставить, Ритка.

Я засмеялась.

– Володька, какой ты заботливый!

– Не до шуток сейчас, Ритуль. Одно меня успокаивает: если Рыжик не врал, то пока ты не найдешь эту хренову рукопись, тебя никто пальцем не тронет. А вот как только ты возьмешь ее в руки – все. Так он говорил?

– Все – это как?!

– А как Лядову фантазия подскажет. Он, видно сам ее найти не может, на тебя надеется. Опять же, если твой Рыжик прав.

– Володь, я вообще ничего не понимаю, объясни хоть ты – почему он сам не может взять и достать эту книгу? Ведь он историк, да и Рыжик тоже историк, им, наверное, легче даже раскопать что к чему, чем мне. Я-то этнограф и это вообще не моя специальность.. И потом, Лядов сумел даже к Вениамину Георгиевичу проникнуть…

– Рит, они тоже не знают, где книга. Если они найдут первыми – нам же легче… Но даже если они найдут, им без тебя не обойтись. Только ты хорошо знаешь этот дурацкий язык и можешь понять – та это Библия, которая им заказана или нет. Если они ее найдут, то может это будет еще опаснее…Знаешь, у меня есть один приятель, директор ЧОПа, я с ним переговорю.

– Директор чего, прости?

– Частного охранного предприятия. Эх, дремучая ты, Ритка! – кажется, к Володьке уже начинало возвращаться его обычное приподнятое настроение. – В общем, насчет твоей безопасности буду думать, а завтра никуда не уходи, дверь будут навешивать.

– Володя-а… – жалобно прошептала я.

– Не бойся, красавица моя, я не дам тебя в обиду! – пропел он тоном провинциального героя-любовника.

– Я думаю, что самый простой способ покончить с этой историей – найти Библию, и все…

– Ага, и тут же тебя быстренько пришлепнут! Вот тогда будет полное "все"! А ты о своих склизких животных подумала? Кто их покормит? Вот только представь, как они брюхом кверху всплывут…

– Володя, я тебя умоляю, не надо!!! – закричала я.

Нет уж, на сегодня ужасных впечатлений и так хватило через край.

– А теперь вообрази себе, что если с тобой что-то случится, я буду переживать не меньше, чем ты сейчас о своих перепончатых. Или ты считаешь, что всем наплевать на тебя? И не надейся, милая!

– Володя, но..

Я поймала себя на то, что почти нарочно настаиваю на продолжении поисков, лишь бы заставить Вольдку обо мне позаботиться. И эта история с железной дверью мне в глубине души очень и очень нравилась.

– Але… Маргарит-Сергеевна? – вдруг услышала я в трубке.

Позже Володька мне объяснил, что у Иришки в комнате стоял параллельный телефон и, услышав отцовские вопли, она решила вклиниться в наш разговор.

– Да, Ира, я слушаю. – ответила я, а Володька строгим отцовским тоном рявкнул:

– А ты что тут делаешь?

Но Иришка, не обращая на него ни малейшего внимания, продолжала:

– Маргарит-Сергеевна, у меня новости для Вас есть. Вы извините, что я вмешалась, но я нашла, у кого эта самая Библия.

– Ира!!! И ты?!… – Володька хотел произнести что-то еще, но захлебнулся в эмоциях. Он, видимо, забыл, что его собственная дочь и начала все эти поиски.

– Па-ап, да погоди ты, дай сказать! – незлобно огрызнулась Иришка. – В общем, такая тема: поговорила я с Машей Петровой, узнать, где она эту страничку рукописную отксерила. Она вот мне что сказала: ксерил ей Миша Колбаскин. Он знает, где эта рукопись. Может быть, даже она у него, Машка точно не знает.

– И ты молчала!?! – взревел Володька.

Откуда-то издали донесся голос его жены: "Вов, на кого ты там опять орешь? Телевизор смотреть мешаешь, между прочим!"

– Пап, я сама только вчера это узнала, – совершенно спокойно ответила Ириша. – и вообще дай договорить.

Как ни странно, но Володя замолчал, и Ира продолжала:

– В общем, через три дня у Колбаскина будет вечеринка. Меня туда пригласили. Хотите, вместе пойдем? Там у него расспросить можно будет. К тому же он что-то такое хочет замутить не совсем понятное, книжки будет раздавать, под это дело у него можно будет по шкафам пошарить.

– Ира, а мы… А нам уместно будет туда пойти? – спросила я.

– Учти, одна без меня ты никуда не пойдешь! – К Володе вернулся дар речи, – Если бы ты слышала, что тут Маргарита рассказывала…

– Да слышала я, пап, ты так распинался на всю квартиру, что все ясно было. Вот я и подумала, что надо вам сказать.

– Во сколько вечеринка и где? – спросила я, прежде чем Володя успеет хоть что-нибудь мне запретить.

– 41-

Общение с рабочим классом мне всегда давалось тяжело. Вызовы сантехника дяди Пети я еще как-то могла пережить, потому что уже свыклась с этим угрюмым персонажем. А вот прибытие людей, которым предстояло навешивать новую дверь, разволновало меня не на шутку: этих я вообще не знала, и как общаться с ними, заранее продумать не могла. Вообще сама идея установки дорогой железной двери в доме, который не сегодня-завтра пойдет на снос, казалась мне абсурдной. Но раз Володя велел… Прибывшие юноши оказались такими интеллигентными, что мне стало стыдно своих мыслей (порожденных, однако не моей злобой, а советской службой быта и ненавязчивым сервисом).

Они действовали быстро и в процессе работы умудрялись обходиться без ненормативной лексики. Прямо как в анекдоте: "Вася, будь любезен, не капай мне на голову раскаленным оловом". Я вспомнила об одном студенте философского факультета, который подрабатывал грузчиком у нас же в МГУ. Кто-то из преподавателей оставил на столе заумно-философский тратат, а через некоторое время не обнаружил его. На вопрос: "Кто взял книгу?" ему ответили "Да вон наш грузчик почитать взял"… Рассказывали, что после этого ему пришлось обратиться к психиатру. Врали, конечно же.