– Ну, хорошо, я слушаю, – согласился Костя.

– Я виновата перед вами, – с усилием произнесла Рита. – Я вам все неправильно тогда сказала.

– Я знаю, – ответил он, при этом на его лице не дрогнул ни единый мускул. – Только не пойму, откуда такие проявления совести?

Девушка покраснела, что было видно даже в тусклом свете уличных фонарей.

– Вы тогда сказали, что я ее ненавижу. Это – неправда.

Крылов недоверчиво усмехнулся.

– Не смейтесь. Мне и так нелегко, – попросила Рита и неожиданно честно даже для самой себя произнесла: – Это зависть. Все у нее получается, все у нее хорошо. Все ее любят.

Костя впервые за все время знакомства с интересом взглянул на девушку. Такие признания, по его мнению, были ей несвойственны.

– А сейчас ей плохо.

Рита замолкла, ожидая вопроса Крылова. Но тот молчал.

– На самом деле у нее тогда дверь ломали – замок заело. А она на поезд опаздывала, вот и попросила Артюхина помочь. Я его вообще впервые здесь видела за последний год. Даже не узнала сразу.

Костя оглянулся по сторонам и, заметив скамейку, предложил:

– Садись. Покурим, – протянул он пачку сигарет.

– Спасибо. У меня свои, – отказалась Рита.

Костя щелкнул в темноте зажигалкой. Тут же из глубины его сознания всплыл далекий заснеженный вечер в Киеве.

– А зачем она в Москву ездила? – не удержался он от вопроса.

– Не знаю. С американцем каким-то встречалась. Он ее в Штаты пригласил. Документы собирает.

У Крылова все замерло внутри.

«Балайзер, что ли? Об этом она мне пыталась тогда рассказать? Глупо все получилось, – вздохнул он. – И все-таки я прав. Любая женщина думает о собственном благополучии. Значит, Балайзер. Роберт Балайзер. Молодец!».

– Ну, что ж. Счастливого ей пути, – встал Крылов, давая понять, что разговор окончен.

– Вы не поняли, – засуетилась Рита. – Она же от вас пытается убежать, любит, а бежит. Жалко ее очень.

– От меня через океан уже убегали, – неожиданно жестко ответил Костя. – И она знает, чем это закончилось. До свидания, Рита. Спасибо. За все, – скрылся он за дверью подъезда, оставив расстроенную девушку в одиночестве.

Та никак не могла понять, что же такое она опять не то сказала.

Договор на продажу квартиры был оформлен в один день с подписанием всех нужных Анне документов. Честно говоря, в глубине души она побаивалась, что в последний момент Игорь передумает. Но, явившись к нотариусу вместе с женой, он, ни слова не говоря, подписал все бумаги, в срочном порядке подготовленные найденным Ритой хорошим юристом. Он же должен был довести до логического конца все дела после отъезда Анны. Освободить квартиру она должна была до 25 декабря.

Лишь на машину Анна оформила только генеральную доверенность. Во-первых, пока она была ей просто необходима. Во-вторых, ей действительно было не так просто с ней расстаться. С квартирой проще. Но машина для нее была последним связующим звеном со всей прошлой жизнью. Как-никак четыре года. Когда она ее покупала, вложив практически все заработанные к тому времени деньги, еще жива была Ася...

Но и любимую машину нужно было передать бывшему мужу до 25 декабря. Вот так.

С подписанием всех бумаг Анна отчетливо осознала, что обратного пути нет.

7

Балайзер вздохнул с облегчением, узнав, что все завершилось благополучно и все документы готовы. То, что Анне с ребенком не откажут в визе, он не сомневался, хотя, на всякий случай, встретился с некоторыми влиятельными людьми.

Впрочем, его личное приглашение, подкрепленное солидным счетом в банке, положением главы всемирно известной корпорации, также отметало все сомнения.

Неожиданная проблема была лишь в одном. Возникли непредвиденные трудности с билетом. Ни из Минска, ни из Москвы, ни из других европейских городов билетов до конца года не было. Весь мир словно сошел с ума и рвался встречать Новый 2000 год где угодно. Но и здесь Роберт смог сделать все возможное. В листе ожидания многих авиакомпаний фамилия Анны стояла первой.

– Костя, что случилось? – услышал Крылов в телефонной трубке возбужденный голос Дербенева. – Мы вернулись из отпуска, где все время только и обсуждали вашу будущую свадьбу. Две недели общаемся по телефону, ждем приглашения. А вчера Вера позвонила Анне и спросила напрямую. Она просто в шоке! Что произошло?

– Мог бы меня напрямую спросить, – нахмурившись, ответил Крылов. – Ничего не случилось. Просто в очередной раз остался в дураках и в очередной раз меня предали.

– Как – предали? – недоумевал Николай. – Кто? Анна?

– Да, – не вдаваясь в подробности, ответил Крылов, подписывая банковские платежки, лежавшие в папке с приготовленными утром документами на рабочем столе.

– Не может быть, – не поверил Дербенев. – Вера завтра же собирается к вам выехать.

Костя отложил в сторону ручку.

– Не имеет смысла. У каждого своя правда. Пустая трата времени, – вынес он свой вердикт.

– Ничего не понимаю. И Анна точно так же вчера сказала.

– И что она еще говорила? – как бы между прочим поинтересовался Костя.

– Ну, что вы – чужие люди и у каждого своя жизнь, – автоматически повторил слова Анны Николай.

– В этом она права, – усмехнулся Крылов.

– Нет, мы все-таки приедем, – продолжал настаивать Дербенев.

– Вы никуда не поедете, – повысил голос Костя. – Хотя бы потому, что Анна Николаевна Круглова улетает в Америку к небезызвестному вам Роберту Балайзеру со всеми вытекающими отсюда последствиями. Теперь все понял?

Потрясенный ответом, Дербенев надолго замолчал.

– Не может быть, – наконец-то выдавил он.

– Может. Она, скорее всего, уже и визу получила.

– А как же ты? – сорвался глупый вопрос с уст Николая.

– Я? Ты же знаешь, мне не привыкать, – снова усмехнулся Крылов. – Одна в Штаты сбежала, другая. Самому, что ли, туда переселиться? Может, там действительно все медом намазано? – попробовал он пошутить.

Дербенев снова замолчал.

– Ну, что? Остыл? – поинтересовался Костя, снова взявшись за ручку и поудобней переложив трубку, придерживая ее плечом. – И Веру успокой. Все идет по плану. Если больше нечего сказать, то извини. У меня много работы.

– Хорошо, – ответил Николай, продолжая с трудом переваривать услышанную информацию. – Работай. Я перезвоню позже.

– Угу, – согласился Крылов. – Вере – привет.

Положив трубку на место, он, как ни в чем не бывало, принялся дальше подписывать документы.

– Нет, этого не может быть, – не могла согласиться Вера, без сил лежа на диване. – Здесь что-то не так.

– Я тоже многого не понимаю, – вздохнул Николай, подав жене стакан с водой запить капли валокордина.

– Анне тоже бесполезно звонить, – продолжила женщина, откинув голову на подушку. – Я сегодня пробовала ее расспросить. Готова говорить о чем угодно, только не о Косте. О каких-то правилах на своей территории твердила. Бред да и только. Но не могли же мы так ошибиться? – взглянула она на мужа, ища поддержки.

– Ой, Вер, не знаю. У самого на душе кошки скребут. Я ведь помню, какой счастливый он был в Москве. Кольцо купил, – присев на пол, Дербенев не заметил, как залпом допил воду из стакана. – И каково ему сейчас?

– А Ане каково? – вступилась за нее Вера. – Не могла она просто так все бросить! Она ведь любит его, я знаю! Что-то случилось, они просто не хотят говорить об этом!

– Успокойся, дорогая, – не на шутку встревожился за жену Дербенев. – Ну, не хотят делиться, не надо. Это их дело.

– Может, я Косте позвоню? – с надеждой в глазах посмотрела на мужа Вера.

– Это ничего не изменит, – отрицательно качнул головой Николай. – Он совершенно спокоен, я это чувствовал по разговору. Ты же знаешь Костю: если решил что-то, его трудно переубедить. Территория, территория... Какая территория у души? Неужели не понимают, что в их противостоянии не может быть победителя? Успокойся, не надо им больше звонить. Если не разберутся сами на этот раз, никто им не поможет. Не будешь же ты всю жизнь к ним бегать и мирить, точно мать родная? У нас Машка растет – кто знает, что еще будет.