Дафни сорвала несколько ослабленных бусинок с корсажа своего старого, но все еще приличного платья от Нормана Хартнелла и с удовлетворением оглядела свои роскошные бедра. Хотя ей было далеко за шестьдесят пять, она все еще оставалась привлекательной, сексуальной женщиной. Дафни это знала, да это и не вызывало сомнений – за последние сорок лет в ее постели побывало немало кинозвезд.

Стены ее крошечной комнатки-уборной для гостей были увешаны от пола до пестрого разрисованного потолка фотографиями Дафни в компании голливудских и европейских знаменитостей. Их было более ста, этих вставленных в рамки снимков, сделанных еще в конце сороковых, когда Дафни и Джаспер Свэнсоны ступили на побережье Малибу и горы Беверли, в ореоле своей славы и успеха в Англии – Джаспер прославился на студии «Гейнсборо», где блистал в главных ролях в шальных приключенческих фильмах, а Дафни завоевала популярность сначала благодаря контракту с сэром Александром Кордой, который безуспешно пытался сделать из нее вторую Вивьен Ли или Мерле Оберон. Когда же сэра Алекса наконец осенило, что огненные кудри, дерзкая улыбка и тридцатидевятидюймовый бюст не могут соперничать с алебастровой кожей, мягкими черными локонами и грациозной фигурой, он продал контракт с Дафни студии «Илинг», где она более выгодно смотрелась в черно-белых комедиях в паре с Алексом Гиннессом и Джеком Уорнером.

Хлоя разглядывала привлекательное, но мрачное лицо тридцатишестилетнего Джаспера и оживленное личико тридцатилетней Дафни, которая смеялась, стоя под руку с Оливье и сэром Ральфом Ричардсоном на лужайке Хайгроув далеким летним днем. На другой фотографии Дафни с нежностью смотрела на Ричарда Бартона, одетого в роскошную мантию, и Джин Симмонс в греческой тунике, – они были запечатлены на съемочной площадке эпического фильма «Мантия», кинематографического шедевра тех лет, где Дафни играла небольшую роль.

На многих других фотографиях, где, как утверждали злые языки, она была снята в компании своих многочисленных любовников, Дафни тоже смеялась и улыбалась. Рядом с ней были Эррол Флинн, Гари Купер, Дэвид Найвен, Уильям Пауэлл – говорили, что все они перебывали в ее постели, хотя никто из самых близких друзей Дафни не смог ни подтвердить, ни опровергнуть этих слухов и подсказать, кому же все-таки из этих знаменитых парней она отдавала предпочтение.

– Будем считать, что все мои любовники были людьми одаренными, – смеясь, отвечала Дафни на вопросы самых любопытствующих. Я ценю не только то, что ниже пояса, но и то, что выше. Большой член – это еще не все. Мне нужны еще и большие мозги.

– Взгляни на него, дорогая, – ткнула Дафни длинным накрашенным ногтем в фотографию, где она была снята с молодым, очень красивым светловолосым юношей на съемочной площадке в году примерно пятидесятом.

– Вот такого бы мужчину тебе встретить, моя милая. – Она вздохнула. – Дасти Лупино. Он был великим актером и одним из лучших в моей жизни любовников. Я его, конечно, тоже многому научила, хотя ему и было восемнадцать, а мне – а-а, э-э, за тридцать. Теперь он богат как Крез, и ему всего лишь пятьдесят шесть. Его менеджер сколотил ему целое состояние, вложив его капиталы в недвижимость. Дасти никогда не вспоминает о прошлом и до сих пор выглядит божественно, хотя и стал немного отшельником.

– Дорогая, дорогая! Остановись. Я знаю, куда ты клонишь. Филипп не подходит мне. Я это знаю. Я не такая уж дура, как все думают, Дафни, дорогая. Да, мы часто ссоримся. Да, он не очень-то интересный и общительный. Но пока, Дафни, дорогая, я живу с ним, а когда это кончится, что неизбежно, как ты говоришь и я сама знаю, тогда я смогу обратить свой взор на кого-то другого. Но только не сейчас. – Хлоя наклонилась и поцеловала благоухающую духами «Коти» щеку Дафни. – Не сейчас. Я не могу быть одновременно с двумя мужчинами.

– Какая же ты странная, старомодная девчонка, – вздохнула Дафни с насмешливым преувеличением, когда они возвращались к гостям. – Но запомни, дорогая, как только ты будешь готова оставить Филиппа, мы все, твои друзья, будем душой болеть за тебя.

– Ну, гнида, пора тебе выметаться отсюда, – рявкнул охранник, расковыривая прыщ на подбородке. – Советую не попадать сюда снова, а то не поздоровится. Ну, а теперь пошел вон!

Кэлвин не обращал никакого внимания на злобные реплики охранника. Он был свободен. Наконец-то он был свободен идти куда угодно, делать то, что хотел. Теперь он должен разыскать ее. Выследить и поймать. Заставить страдать так же, как страдал он все эти пять лет.

Хотя он и знал из газет, что Эмералд получила главную роль в новом сериале «Америка: ранние годы», мысль о том, что Хлоя Кэррьер по-прежнему блещет в «Саге» и пользуется феноменальным успехом, все еще приводила его в ярость. Он не выносил Хлою. Ненавидел ее, высокомерную, в роли Миранды. Ненавидел ее показной английский акцент Все в ней вызывало у Кэлвина глубокое отвращение и презрение. Но больше всего он ненавидел ее за то, что именно из-за нее его дорогая Эмералд испытала горечь падения и унижение. И за это Хлоя должна быть наказана.

27

– А сейчас, леди и джентльмены, перед вами предстанут фавориты Америки! – Публика восторженно зааплодировала.

Свист и одобрительные возгласы сопровождали объявляемые ведущим имена претендентов на награды в каждой категории.

Хлоя и Филипп приехали с опозданием. Они улыбнулись поклонникам и репортерам, которые, как всегда, толпились у входа в концертный зал «Санта-Моника» Хлоя опиралась на руку Филиппа, смотрела в его улыбающееся лицо, сама улыбалась устремленным на них камерам мистер и миссис Единство, воплощение счастья, хотя они и не были обвенчаны.

Сегодняшний вечер был очень важным. Эти январские награды как за работы в кинематографе, так и на телевидении, считались предвестниками «Эмми» и «Оскаров», которые присуждались позже.

На Хлое было восхитительное белое тафтяное платье от Диора, которое подчеркивало ее талию и приподнимало грудь. Черные волосы были высоко уложены и схвачены инкрустированными бриллиантами гребнями, а вокруг шеи сверкало изумительное бриллиантовое ожерелье в форме розы, которое подобрала для нее Ванесса.

Извинившись за опоздание, Хлоя и Филипп устроились за столиком, где сидела творческая группа «Саги» – Сисси, Луис, Эбби, Гертруда и Билл Херберт. Беглым взглядом Хлоя обвела зал. Ей улыбался Джош. Она тоже ответила ему улыбкой. В конце концов, он ведь ее бывший муж. «Мы должны быть вежливы, дорогая», ядовито заметила Сисси. Она с головы до ног была в желтом бисере, который сочетался с ее волосами. Шесть месяцев траура остались позади, и теперь она успешно играла роль веселой вдовы в компании симпатичного молодого актера, сидевшего сейчас рядом с ней.

– Налей мне немного вина, дорогой, пожалуйста, – прошептала Хлоя Филиппу.

– Ты слишком много пьешь, – прошептал он в ответ достаточно громко, чтобы услышали все.

Невольно Хлоя опять взглянула на Джоша. Он был с Эмералд, выглядевшей блестяще в ментоловом шелковом платье с высокой талией, лиф которого был вышит четырехлистным клевером.

– Как мило! – съязвила Сисси. – Ей сейчас нужно запастись выдержкой: сегодня самой горячей фавориткой выступает Тина Дейли.

Это был вечер самой острой конкуренции. «Сага» и «Америка» соревновались с «Блюзами Хилл-Стрит», «Династией» и «Кэгни и Лейси» за приз лучшему драматическому телесериалу.

Хлоя, Сисси, Эмералд, Тина Дейли и Шарон Глесс были в списке претенденток на звание лучшей актрисы драматического сериала. Джош и Луис, Дэниэл Траванти и Ларри Хагман соревновались за звание лучшего драматического актера.

В зале чувствовалось напряжение борьбы; одна за другой блистательные звезды кино и телеэкрана в полной красе выходили на сцену – кто для того, чтобы вручить, а кто – чтобы принять награду.

Хлоя, победительница подобных конкурсов в течение последних двух лет, была меньше других обеспокоена судьбой хрустальной статуэтки. Она считала, что Тина или Шарон Глесс определенно заслуживали награды за их безупречную работу в фильме «Кэгни и Лейси».