– Нам определенно нужно побольше снимать его, – пробормотала Гертруда. – Надо придать большую значимость его роли. Теперь, когда с нами нет Сэма, нам нужен сильный мужской характер. Вы знаете, что Сисси и Сэм были против того, чтобы у Луиса была яркая роль. Так что давайте лепить его заново, сделаем его сильным мужским персонажем.

– Да, с силой у него все в порядке, – ухмыльнулся Билл. – Я никогда не видел такого потока эротической почты от телезрительниц. Вы не поверите, узнав, что они в этих письмах хотят с ним сделать.

– Уделите ему побольше экранного времени, – сухо распорядился Эбби. – Больше любовных сцен, сильных эмоциональных сцен с Хлоей.

– Сделайте его ведущим мужским персонажем, – добавил Билл.

– Именно, – кивнул Эбби. – Поработайте над ним. Мы должны вернуть свой рейтинг, отобранный у нас «Америкой». Телекомпания вне себя. Они ждут от нас действий. – Эбби повернулся к трем сценаристам. – Принимайтесь за работу, ребятки, напишите, Христа ради, хоть несколько сочных сцен. Иначе к концу сезона мы все окажемся без работы.

Джош взглянул на обложку журнала, который принес ему Перри.

«Возродившаяся звезда», – так был озаглавлен опубликованный в «Пипл» материал о Джоше.

С журнальной обложки смотрело улыбающееся лицо Джоша. Это было лицо красивого, сексуального, уверенного в себе мужчины, перешагнувшего сорокалетний рубеж. Волосы с легкими проблесками седины непринужденно падали на лоб, хотя и было заметно, что они слегка поредели. На загорелом лице проступали морщинки, но они даже не портили его. Это были морщинки, свойственные тем, кто много смеется. Глядя на человека, который смотрел с обложки, можно было сказать, что он живет в полном согласии с самим собой, прекрасно ощущает себя в своем возрасте и доволен жизнью.

Со времени своего последнего возвращения в искусство Джош во многом изменился. Он многому научился на своих прошлых ошибках. Кроме того, что полностью отказался от наркотиков, он до минимума сократил алкоголь и уже больше не преследовал молоденьких девочек. Он вновь обрел успех, несмотря на то, что был уже немолод, и теперь не было необходимости самоутверждаться в постели с женщинами, которые по возрасту годились ему в дочери. Конечно, помог и психиатр.

У него были случайные связи – обычно с женщинами за тридцать, но секс был уже не главным, что хотел получить Джош от женщины. Беседа, остроумная и живая, общие ценности, дружба – вот что требовалось теперь. Он искал все это в женщинах, с которыми встречался, и, хотя некоторые качества он все-таки находил в них, ни одна не обладала всеми сразу. Джош понял, что единственной, в ком он видел их сочетание, была Хлоя. Он часто мечтал о ней, думал об их жизни до того момента, как его карьера пошла на убыль, как вторглись в его жизнь маленькие пташки.

На сеансах с доктором Дональдсоном он понял, каким дерьмом был по отношению к Хлое, как прекрасно относилась к нему она.

«Почему, почему я все это разрушил? – часто спрашивал себя Джош. – Это была единственная настоящая женщина в моей жизни, а я все к черту погубил. Дерьмо!»

Иногда он воображал, что они с Хлоей помирились, вновь вместе, как когда-то. Действительно, в его жизни так и не встретилась женщина, с которой он мог бы так наслаждаться жизнью, которая бы так чувствовала его юмор, понимала его мысли. Боже, каким же испытаниям подверг он свою Хлою! Сколько же раз она прощала его? Он не мог вспомнить. Он слишком увяз тогда в порошках и нимфетках. Пытался спасти свою угасающую карьеру. Спал со всеми, кто просил об этом, и даже с теми, кто не просил.

А Хлоя знала обо всем. Но всегда оставалась рядом, пока это не стало для нее невыносимым.

Он слышал, что она счастлива с Филиппом. Джош радовался за нее, хотя это и причиняло ему боль всякий раз, как видел их вместе на фотографиях. Иногда, случайно, они сталкивались на каких-нибудь светских раутах – на вручениях призов зрительских симпатий, премий «Эмми» или на просмотрах в кинозале «Беверли Хиллз». Она всегда была под руку с Филиппом, улыбающаяся, приветливая. Хлоя не была злопамятна и искренне радовалась успеху Джоша.

Может быть, это и есть истина, что два предмета не могут занимать одновременно одно и то же пространство; Хлоя чувствовала, что Филиппу явно не хватает места в ее жизни. Подсознательно она все еще думала о жизни с Джошем, хотя и запретила это самой себе раз и навсегда. Но в мечтах ей все еще представали сцены из их прошлой совместной жизни. Будни были наполнены работой, самыми разнообразными мелочами, проблемами со сценарием, пересмотром диалогов, костюмами, постановочными решениями. Зритель никогда бы не смог представить, каким тяжелым, нудным, изматывающим трудом на самом деле дается постановка телесериала. А выходные дни Хлоя проводила в бездумном шатании по дому, без макияжа, в простой одежде, ленивая, и под рукой всегда был вечно внимательный Филипп.

Его идея приятного насыщенного вечера состояла в том, чтобы просмотреть три видеофильма от начала до конца, пару раз заняться любовью и поужинать в постели готовой пиццей. В начале их отношений Хлое, измотанной повседневной рутиной съемок, очень нравился такой вариант времяпрепровождения, но вскоре она начала понимать, что как собеседник Филипп просто скучен. Да, верно, он восполнял ее сиюминутную потребность в отношениях без сложностей, в близости без обязательств, в общении без настоящих эмоций, и Хлое это нравилось в Филиппе. Он требовал от нее малого – лишь присутствия, и, поскольку она обычно приходила с работы вконец измученная, ее это вполне устраивало.

Когда же им, хотя и не часто, приходилось бывать на светских приемах, Филипп, случалось, заставлял Хлою испытывать неловкость за его поверхностность и невнимание ко всему и всем, кроме его самого и Хлои. Тем не менее ужасно приятно сознавать, что тебя так обожают, подумала как-то Хлоя, глядя на полусонного Филиппа, который развалился на атласной кушетке эпохи регентства во время одной из вечеринок у Дафни, где, как всегда, блистали звезды и молодые красавцы. Вокруг Филиппа фланировали десятка два самых знаменитых и ярких индивидуальностей Голливуда, женщины в самых изысканных туалетах, уникальных драгоценностях, являвшие чудеса пластической хирургии; мужчины – все выдающиеся, независимо от того, были ли они ростом шесть футов четыре дюйма и с прекрасными шевелюрами или пяти футов двух дюймов роста и лысые.

Все восемнадцать месяцев, что Хлоя с Филиппом были вместе, ее друзья прилагали титанические усилия к тому, чтобы разговорить Филиппа. И все были единодушны в том, что это пустая трата времени. Ему совсем нечего было сказать окружающим, у него не было своего мнения, которое он мог бы выразить, и никто из приятелей Хлои не мог понять, что интересного, кроме его явного увлечения Хлоей и исключительно привлекательной внешности, смогла она в нем разглядеть. Хлоя поймала себя на той же мысли, когда слегка подправляла макияж в уборной Дафни. Они с Филиппом часто ссорились из-за того, что он не проявляет никакого интереса к ее друзьям, лишен энтузиазма, но Филипп не шел на компромисс, не предпринимал никаких попыток изменить свое отношение к окружающим, и Хлоя все так же страдала от его занудства, а ее приятельницы на званых обедах спешно меняли рассадку гостей за столом, лишь бы не оказаться рядом с Филиппом.

Хлоя вздохнула, оглядывая безупречный силуэт черного шелкового платья от Донны Каран. Ее совсем не вдохновляла мысль о том, что предстоит сидеть на диване и пытаться говорить с Филиппом, который наверняка постарается пораньше затащить ее в спальню, чтобы он смог посмотреть очередной видеофильм и потом накинуться на нее в третий раз за этот субботний день. Он был просто ненасытен, и ее уже начинали утомлять его нескончаемые сексуальные запросы при полном отсутствии понимания ее мыслей и чувств.

– Милочка, давай смотреть правде в глаза: он наскучил тебе, смертельно наскучил, не так ли? – прервала раздумья Хлои вошедшая, как всегда, шумно, Дафни. Рыжие кудряшки живо плясали вокруг ее пухлого личика Купидона. – Я имею в виду, что он действительно скучен, ну просто «тоска зеленая», дорогая, – продолжала Дафни. – Хорош ли он внешне или нет, но я знаю, что ты можешь подыскать себе что-то получше. Ты не думаешь, что пора его оставить? Я знаю одного бесподобного итальянского маркиза, который на следующей неделе приезжает в Голливуд. Он просто умирает хочет встретиться с тобой. Если ты откажешься, пожалеешь, у него уже предусмотрена Линда Грэй как запасной вариант. Что скажешь?