– Время дорого, – начал Свен. – Ответьте мне: сколько в отеле постояльцев?

– На сегодня… – она придвинула к себе утреннюю сводку, положенную на стол старшей дежурной, – шестьсот сорок шесть.

– Многовато.

Как будто Зойка виновата, что много, что перенаселен отель! Она в ответ и укусила:

– Никого выселить не могу. Даже для вас.

Опять юмора не понял. Зачастил:

– Что вы, что вы, я не о том. Просто, чем больше индивидуумов входит в рабочее пространство, тем сложнее контролировать их стабильность. Это мои заботы, пусть вас они не волнуют.

– Они и не волнуют.

– А персонала сколько? – продолжал допрос Свен.

– Точно не скажу. Кто-то на бюллетене, кто-то в отпуске… Узнать? – потянулась к телефону.

– Приблизительно.

– Человек сто, наверное… А вообще-то больше. У нас посменная работа.

– Я понял… Этажей?

– Двенадцать.

– Комнат?

– Номеров? Четыреста. Есть еще кабинеты персонала, два ресторанных зала, бар, парикмахерская, три магазина… Что-то забыла, наверно…

Допрос одновременно нравился ей и раздражал, раздражал, потому что время – дорого, потому что девицы в регистратуре заждались, потому что Демьяновна с минуты на минуту начнет сваливать на нее всех посетителей, все звонки директору и заму, а тут сиди и отвечай – сколько в отеле сортиров, блин! Но и нравился, нравился, потому что оттягивал момент старта , после которого уже не остановиться, не продохнуть, так и вертеться до ночи. И еще – любопытно, что задумал Свен. После телепатии и ясновидения ожидать можно разное, можно всякое, можно эдакое .

Все-таки, за кого она держала Свена?

Ну началось все из чистого альтруизма, ну подобрала страдальца, как подобрала бы подбитую кошку, как подбирала их многажды, как нудно пристраивала их в хорошие руки. А окажись Свен нормальным советским мужиком без шестых, десятых, двадцать третьих чувств, может, и случилось бы промеж ними Нечто с большой буквы на малый срок, на всю командировку Свена, на все тринадцать часов с копейками. Да-а, для лирики – мизер неловленый, как утверждают мастера отечественного префа… Бог с ней, с лирикой, перебьемся, но, не будь Свен таким однообразным, таким скучным, таким занудным, мог бы возникнуть простой человеческий контакт, а он не возник, не проклюнулся сквозь скорлупку отчужденности, потому что Свен начал раздражать Зойку с первых минут знакомства и раздражал до сей поры.

С другой стороны, какой контакт с психом, пусть и безвредным? Зойка же не психиатр, не психоневролог, не психоаналитик.

Можно одним ладным словом определить Зойкино нынешнее к нему отношение? Можно. Вот оно, ладное это слово: интерес . Зойка испытывала к Свену научный интерес, ожидая от его могучих способностей могучих свершений. Вот, к слову, телекинеза пока не видно, а как толково было бы подвинуть отель поближе к Девятому проезду!..

Да, об отеле. Зойка с научным интересом ждала, что Свен с ним сотворит. Разбери он его по винтику, по кирпичику – Зойка не стала бы сильно убиваться: разобрал – восстановит, а у Зойки образуется внеплановый отгул…

Но все это – фуфель ненаучный, мечты, мечты, где ваша сладость… А в реальной жизни Зойка была прагматиком и матери – научно – верно – ленинским – алистом.

И все же спросила:

– Что вы делать-то собираетесь, а, Свен, скажите мне?

– Я хочу увидеть ваших людей такими, какие они есть, – непонятно ответил непонятный Свен.

– Что такое «какие есть»? – Зойка непонятное и не поняла.

– Я хочу снять барьер.

Понятнее не стало.

– Какой такой барьер, Свенчик?

Свен тяжко вздохнул:

– Видимо, я должен вам довериться.

– Доверьтесь мне, Свенчик, давно пора, Свенчик, – ехидно сказала Зойка, но Свен на ехидство внимания не обратил, Свен изготовился доверяться незнакомой женщине, а процесс этот, судя по всему, был труден для инопланетянина так же, как и для иностранного шпиона: а вдруг Незнакомая выдаст Доверчивого строгой власти?..

– Я разведчик… – начал Свен.

Бог ты мой, да кто ж он на самом деле, ужаснулась в отчаянии Зойка, пришелец или шпион, кто же? Пора бы ему и определиться, пора бы перестать метаться, а то скучно девушке.

– Я послан к вам высокоразвитой цивилизацией, чтобы проверить: готова ли ваша голубая планета вступить в межгалактическое содружество звездных миров, где давно осуществлен – это по-вашему, по-нашему иначе – главнейший принцип коммунистического общества: от каждого – по способностям, каждому – по потребностям. Именно по этому, декларированному вашими лидерами принципу мы и выбрали Землю для глубинной разведки, постановки эксперимента сначала в локальном, а потом и общепланетном пространстве. Ну а потом референдум, консенсус, учитывающий необъятный плюрализм мнений…

Конец, с ужасом думала Зойка, с ним все ясно, страшно думала Зойка и вся сжималась, и вся отодвигалась, и вся растворялась в локальном и общепланетном пространстве, потому что надо было не слушать, а кричать, звать на помощь, звать на помощь, поскольку буйное помешательство опасно для жизни.

– Не надо меня бояться. Раз я решил вам довериться, то ничего плохого не сделаю. Наоборот, вы – единственная на Земле, кто узнает результат. Я верю: он будет положительным! У вас достаточно высокий технический потенциал общества, чтобы ему соответствовало столь же высокое сознание, вернее, подсознание, поскольку – это я вижу! – ваше сознание консервативно, с него не сняты барьеры. Я хочу их снять на короткий отрезок времени, чтобы увидеть, какие вы в подсознании…

Не было даже короткого отрезка времени, чтобы снять трубку и позвонить на вахту, в милицию, в регистратуру, невозможно прорваться к двери, пора ждать конца, не исключено – кровавого, потому что кто его знает – как и чем он станет снимать барьеры с Зойкиного сознания!

– Да-да, вы живете среди барьеров, вы отгораживаетесь друг от друга стенами, одеждой, словами, вы превратили свою жизнь в дурной театр, от колосников до авансцены набитый декорациями, в которых не то чтоб жить роль играть трудно. Да что я вам твержу? Вы и сами уже все поняли! Ведь поняли, так? – И снова врезал по Зойке своими лазерами.