– Я мало сплю. В отличие от вас. Я плохо себя чувствовал. Вчера. Так всегда после перехода. Надо было лечь, сконцентрировать энергию. Это недолго. И еще посчитать.

– Много насчитали? – Зойка варила кофе, пена старалась вылезти из джезвы, Зойка следила за ней, ловила момент, чтобы снять с конфорки, поэтому поначалу не вникла в ответ Свена.

– Меньше, чем я надеялся, – вот что он ответил. – Сейчас – семь шестнадцать. По вашему счету. У меня осталось тринадцать часов сорок четыре минуты. Плюс – минут минута допуска.

– Бывает, – равнодушно подтвердила Зойка. Ставила джезву на стол, ставила тарелки, ставила чашки, а еще хлеб достала, масло в масленке, салями распрекрасную – чем богаты… И вдруг ее как стукнуло: – До чего осталось?

– До перехода. До этой… как вы назвали?.. Нуль-транспортировки.

– О Господи! – только, значит, и сказала Зойка.

Да уж, так уж, хватит уж. Позавтракают – и в стороны, чао, пришелец, мы от вас сильно утомились. Вечерний альтруизм по утрам превращается в свою противоположность.

Давайте вернемся к триллеру «Человек со звезды». Пардон, конечно, за многословие, но пока эта повесть добредет до читателя, он, читатель, сей триллер забудет вовсе, поэтому автор нудно напоминает подробности сюжета. Там героиня с ходу поверила в то, что неожиданный ее гость инопланетянин. Это объяснимо. Во-первых, накануне его появления в доме героини по небу долго летала какая-то светящаяся хреновина, которая потом, если теперь уже автору память не изменяет, громко взорвалась. Во-вторых, превращение невесть чего или кого в копию покойного мужа героини происходило буквально на ее глазах: за считанные секунды существо прошло цепочку метаморфоз от слизистого младенца до взрослой голой особи. В-третьих, полиция почти сразу начала охоту за кем-то, кто причастен к полету и взрыву означенной хреновины. Все перечисленное в сумме должно было привести либо к сумасшествию героини, либо к вере в чудо. Героиня оказалась дамой с крепкой психикой, с ума не слезла, зато чудо приняла легко и с приязнью. И дальше, как писал некий классик, «все заверте…».

Теперь о Зойке.

Наши самые прогрессивные в мире ученые давно уверили советский народ, что наука о неопознанных летающих объектах – по-ихнему, по-буржуазному: уфология – и не наука вовсе, а нечто вредное, что отвлекает трудящихся Запада от каждодневной классовой борьбы. Впору применить к ней известный по другим наукам термин – продажная девка империализма. А посему советский народ твердо знает, что летающие тарелки – бред, милые игры рефракции, обыкновенный обман зрения. И художественные фильмы о них – даже с маркой «фантастика» – наши киношники не снимают: нет в СССР пришельцев, нет и не было, в отличие от шпионов, всегда толпами наводнявших наши города и веси.

Далее. Помня о засилии шпионов, огромное большинство простых граждан никогда их живьем не видело, а посему, точно зная об их наличии, малость абстрактно себе их представляло. Все больше по карикатурам в «Крокодиле» или по фильмам – здесь наши киношники на высоте! – о работе доблестных контрразведчиков.

Но вот сумасшедших-то у нас в державе – пруд пруди. Всяк, кто хоть чем-то отличается от среднестатистического уровня, – псих. Ату его! Вот почему Зойка ни на миг не поверила, что Свен – пришелец, не взбрело ей в голову, что он – шпион, а вот то, что она из жалости клюнула на явного психа – это у нее сомнений не вызвало. Причем советский человек, как правило, психов не боится, привык он к ним, притерся и, когда встречает, старается немедленно от них отделаться. Возвращаясь к определению среднестатистического уровня нормальности, автор смеет утверждать, что каждый наш человек неоднократно бывал в шкуре сумасшедшего то в ЖЭКе, то в магазине, то в исполкоме, то в милиции и тэ до и тэ пэ.

Вот почему Зойка Свена не боялась, он лишь – как всяк сумасшедший надоел ей до зла горя, и она – как и всяк нормальный – спешила от него избавиться.

– Тринадцать часов, говорите? – ласково размышляла она, моя посуду. Немного, немного… Но с другой стороны – тоже срок… А у вас в Москве дела?

– Дела, – радостно отвечал сумасшедший, уловивший, что его судьбой заинтересовались, что ее вот-вот устроят.

– В министерстве, в главке? Фонды, дефицит?..

– Не понимаю. – В голосе Свена звенела явная боль: ну не ведал он таких богатых слов, не слыхивал в своем Краснококшайске. – Мне нужно большое скопление разных людей.

– И только-то? – Зойка повесила чашки на крючки и обернулась. – Идите в любой универмаг. В ГУМ, в ЦУМ, в «Детский мир». Скопление – больше нигде в мире.

– Это магазины? – сообразил догадливый псих.

– Точно. Я вас довезу, хотите? – Что не сделаешь ради любимой цели обрести покой.

– Не надо. Магазины не подходят. Ограниченность целей, жесткая общность интересов, тревога, агрессивность, эмоциональный шумовой фон. Не получится… Нужно много людей, разных, и чтоб у каждого – свой вектор цели, дискретность шагов, вариативность методов.

Понесло, подумала Зойка. Если сейчас он – уже псих, то раньше был еще каким-нибудь физиком-химиком-кибернетиком. На том крыша и поехала.

– Придумаем, – ласково сказала она. – Попейте пока «Липтону», а я оденусь. И придумаем вместе… – Пошла в ванную комнату, вдруг оглянулась, засмеялась: – А вообще-то вам мой отель во как подойдет! Все есть: и векторы, и дискретность, и вариативность. А уж людей-то!..

Ну кто ее за язык тянул? Кто вообще тянет нас за язык, когда общеизвестно: молчание – золото? Не потому ли и рупь у нас золотым запасом не обеспечен, что разменяли мы наше молчание на медные пятачки?

Опять, опять нас понесло невесть в какие высоты…

А Зойка и не поняла, что сказала, заперлась в ванной, плескалась, потом физиономию раскрашивала, пела что-то из репертуара крутых ресторанных мальчиков, а когда явилась на свет Божий, то Свен уже стоял у дверей, весь из себя такой аккуратный, такой подтянутый, такой причесанный и – вот странность-то! – побритый. И сандалии застегнуты.

– Я готов.

Ну прямо юный пионер значит первый!

– Куда?

– В отель.

– Как в отель? Зачем?