– Я рад, парни, что все прошло удачно, об остальном поговорим по дороге, – и он включил зажигание.

Теперь Атаману и Диксону предстояла встреча с Сутулым и они задумались, как там у него прошла операция.

Мирошниченко и Сазонов обосновались на местном озере в четырех километрах от селения. Пробурили лунки во льду, приспособили раскладные стульчики, расправили короткие, зимние удочки и, усевшись, уставились на поплавки. Клев выдался на славу и через какой-то час они разожгли походный примус «шмель» набрали в котелок воды и поставили ее кипятить. Сильный ветер не скрашивал рыбалку, но хороший, французский коньяк позволил меньше обращать на него внимания. Да и толстые, длинные тулупы хорошо защищали от холода.

– Знатная ушица, – похвалил Сазонов стряпню коллеги, хлебая ее ложкой из алюминиевой тарелки и причмокивая от удовольствия.

Забыв обо всем на свете, начальники пировали на свежем воздухе. Зимняя рыбалка и уха на морозе были слабостью обоих. Мирошниченко вначале не смотрел на часы вообще, затяжка времени его вполне устраивала. Но после обеда он как-то засуетился, несмотря на выпитый коньяк и хорошее настроение, его все-таки что-то беспокоило.

– Может достаточно на сегодня? – спросил он у полковника.

– Куда нам торопиться? – отмахнулся тот. – Сегодня же воскресенье.

– Тебе легко говорить – дом под боком, а мне еще в другой район добираться, – возразил подполковник.

– Можно подумать, что соседний район на обратной стороне планеты, – засмеялся полковник, спиртное уже подействовало на него должным образом. – И вообще, ты выпил, а пьяный за рулем – преступник, не тебе объяснять. Заночуешь у меня. Порыбачим до темноты, а вечерком с пельмешками, опустошим еще одну бутылочку «Наполеона».

– Ни в коем случае! – замахал руками Мирошниченко. – Рано утром на работу, неудобно опаздывать.

– Начальство не опаздывает, а задерживается, – нравоучительно произнес не в шутку развеселившийся Антон Герасимович.

– Но я и жену не предупредил, что останусь у тебя с ночевкой, – стоял на своем бывший подчиненный. – Нет, как ни хочется, а пора сворачиваться.

– А для чего, Тарас Поликарпович, у нас в стране существует телефонная связь? Позвонишь домой и предупредишь, можешь все валить на меня. В общем, прошу не возражать старшему по званию, никуда я тебе сегодня не отпущу.

– Ты уж, извини, Антон Герасимович, но забыл тебя предупредить сразу, у меня вечером намечены еще кое-какие дела в зоне. – Мирошниченко виновато скривил лицо, развел руки в стороны и пожал плечами.

– Вечно у тебя так, – обиделся собеседник. – Сам пригласил, а теперь убегаешь. И так редко встречаемся в нерабочей обстановке, нас ведь многое связывает. Никакого уважения к старшему, – высказал недовольство полковник.

– Что ты, в самом-то деле, разошелся. Если б знал, как я ценю нашу дружбу, не говорил бы подобного. Давай решим так: еще часик рыбачим и заканчиваем, а в следующий выходной, обещаю, что приеду к тебе на оба выходных дня и свою дражайшую половину прихвачу с собой, подруги тоже давно не виделись. Им есть о чем поговорить в наше отсутствие, но а мы повторим вылазку на природу. Согласен?

– Можно подумать, что у меня есть какой-нибудь выбор? – пробубнил себе под нос Сазонов. – Все настроение испортил.

Несмотря на настойчивое приглашение коллега зайти на чашечку кофе хотя бы на пять – десять минут, Мирошниченко удалось распрощаться с полковником у ворот дома. Теперь он спешил за Сайфутдиновым и Казаковым, которые, как он считал, уже давно поджидают его в конце лесополосы.

Подполковник прижался к самому краю расчищенной части дороги и остановился в условленном месте. Уже начинало смеркаться и он, усиленно напрягая зрение, всматривался в край посадки, в надежде вот-вот увидеть своих сообщников. Равномерно отстукивали секунды, перерастая в минуты, но никого не было.

– Они что там ослепли? – произнес вслух Мирошниченко, елозя на сидении и нажимая на клаксон.

Но автомобильный гудок также не принес ожидаемого результата. Светиться на шоссе, да еще в пределах видимости военного городка, не очень-то приятно.

– Неужели что-то случилось? – мелькнула страшная мысль, от которой лоб мгновенно покрылся испариной. – Если бы они попались, то полковника нашли бы и на озере. Но что же тогда?

Тарас Поликарпович вышел из машины и решительно направился к лесополосе. Тщательно осмотрев местность, он не обнаружил следов какого-либо присутствия тут людей. Он спустился между деревьями, в сторону селения метров на сто пятьдесят и уже собирался повернуть назад, когда обнаружил в снегу углубления от двух пар человеческих ног. В том, что их оставили его подопечные, он не сомневался. Он проследил направление следов: они вели в открытое поле.

– Сбежали, скоты! – Пришла запоздалая догадка. – Так мне и нужно безмозглому идиоту. Ведь подозревал неладное и мог подстраховаться, но жадность сгубила: не захотел ни с кем делиться.

Но как ни досадовал Мирошниченко, ему необходимо было позаботиться о собственной безопасности. Организовать поиски беглецов он не мог, пока официально не было обнаружено их исчезновение, и такое бездействие его бесило больше всего. Подполковник понимал, что сам давал время преступникам укрыться в надежном месте.

Домой Тарас Поликарпович не поехал, а сразу направился в зону. Он вызвал к себе в кабинет дежурного офицера и приказал доложить обстановку.

– За время вашего отсутствия никаких ЧП не произошло, – отрапортовал пожилой капитан.

Подполковнику оставалось только одно: ждать вечерней поверки личного состава осужденных. Он устроился за рабочим столом и закурил сигарету. Глубокие затяжки несколько успокоили расшатавшиеся нервы, и офицер мысленно принялся анализировать создавшуюся обстановку.

Резкий и продолжительный телефонный звонок заставил хозяина кабинета вздрогнуть и прервал его глубокие размышления.

– Подполковник Мирошниченко слушает, – небрежно бросил он в трубку.

– По известным тебе причинам, я не могу распространяться о краже. – Тарас Поликарпович сразу узнал голос бывшего начальника и сослуживца. – Но имей в виду: даром тебе подобная выходка не пройдет.

– Антон Герасимович, не могу понять, о чем это ты? – Мирошниченко старался говорить как можно спокойнее.

– Не изображай из себя дурачка, – послышалось в трубке. – Ты прекрасно понимаешь, о чем речь. – И короткие гудки прервали связь.

Начальник колонии дрожащей рукой опустил трубку и извлек из пачки очередную сигарету, но прикурить не успел, вновь зазвонил телефон.

– Да пошел ты, – бросил он фразу в сторону телефона, думая, что это опять Сазонов.

Но телефонная трель не умолкала, начиная уже действовать на психику. Тогда Мирошниченко, не выдержав накала, схватил трубку и раздраженно сказал:

– Мне плевать на твои угрозы, а разговаривать с собой в таком тоне никому не позволю.

– Что ты несешь, придурок! – оглушил его голос жены. – Какие угрозы?

– Извини, Валюша, перепутал тебя с другим человеком. У меня на работе большие неприятности, а с тобой дома поговорим. Хорошо?

– А ты уверен, что дома у тебя все в порядке? Битый час не могу до тебя дозвониться.

– Что… что там? – Говори, не тяни, – задыхаясь произнес Тарас Поликарпович.

– Все, что мы с таким трудом нажили… буквально все пошло прахом! – и женщина разрыдалась в трубку.

Но муж уже не слышал ее плача. Неожиданно защемило под левой лопаткой и помутнело в глазах. Тщательно разработанная операция закончилась для Мирошниченко Тараса Поликарповича инфарктом миокарда.

Подполковник остался жив, ему вовремя оказали медицинскую помощь. Служебное положение он тоже сохранил, а вот прапорщика Игнатьева уволили из рядов внутренних войск за халатное отношение к своим служебным обязанностям. Созданная в областном управлении комиссия провела тщательное расследование побега двух осужденных, но так и не смогла ответить на главный вопрос: каким образом им это удалось? А Игнатьев, как это обычно бывает, просто оказался козлом отпущения. Нужно ведь было докладывать высокому начальству о принятых мерах.