- Здесь все принадлежит богам.

Масленников не смутился.

- Неужели им этого мало? За один-то ответ?

- Боги не берут "много" или "мало". Они берут все.

- Вот пусть это "все" и берут. А это "чуть-чуть" возьму я…

Слиток за эту ночь так оттянул ему руку, что ничуть не жалея о том, что с золотом придется расстаться, Гаврила пошел туда, где огни горели ярче всего. Золота жалко не было. Пока оно не стало монетами или украшениями, ценность его в глазах Гаврилы была маленькой. Подумаешь - тяжелая, неудобная чушка, которая не только от стрелы и меча не защитит, но, вдобавок, еще и идти мешает.

Он оглянулся, словно спрашивал верно ли идет, и старик кивнул - верно. Миновав с десяток каменных столбов, украшенных грубой резьбой. И железными державками для факелов он вышел к алтарю.

Святилище оказалось каменной плитой, на которой кто-то, выбил несколько извилистых линий. Разбираться Гаврила не стал - просто кинул на плиту свой дар богам.

Он не знал, что должно произойти, но сразу понял, что дар принят, когда ощутил на себе чужой взгляд. Не человеческий. Во взгляде не было ни злобы, ни любопытства, но он проникал в душу, словно не пустота смотрела на него, а какой-то великан, может быть один из тех, кто сидел при входе.

Масленников не успел додумать мысль до конца, как над головой загудело. Гаврила почувствовал, как сквозь него пронесся ветер и задержался в груди, оставив там легкую дрожь.

- Кто ты, смертный?