– Разумеется.

– Мы можем рассчитаться прямо сейчас?

– Сейчас не желательно. В зале полно покупателей, нужно открывать сейф, нести сюда купюры.

– Правильно, правильно. Сейчас не желательно, – затараторил Нырко. – Ни к чему, чтобы все видели. Я приду потом. Раньше сейф стоял прямо здесь. Где он теперь? Его вскрыли? Вещдок?

– Он в ремонте. Приходите после шести, Аркадий с вами рассчитается, если меня не будет.

– Отлично, – сказал Нырко. – Я думаю, что это не последняя наша сделка, но пока нужно сменить тактику. В ближайшее время все тендеры придется выигрывать по-честному.

– Как это? – спросил Аркашка.

– Цены должны быть нормальными, в смысле – минимальными. Вы не беспокойтесь. Мы свою долю тоже уменьшим.

– Вы предлагаете нам работать без прибылей?

– А что поделать? Конкурсы нужно выигрывать однозначно.

– А как же мы их сможем выиграть однозначно? – удивился Аркашка. – Если конкурс будет открытым, то обязательно найдется какой-нибудь отморозок, который попытается сработать в ноль или даже в убыток, чтобы влезть на рынок.

– Пусть это вас не тревожит. У нас конкурсы без запечатанных конвертов. В последний день перед комиссией я буду приносить вам заявки ваших конкурентов, с их ценами. Надеюсь, ночи вам хватит?

– Ночи хватит.

– Ну, вот, сегодня и попробуем сработать. Какой там у нас тендер?

– Вроде ни какого, – сказал Аркашка.

– Сейчас, – Нырко достал из портфеля бумажку. – Вот. Тендер на скотч. Клейкая лента, для упаковки тары.

– Мы со скотчем никогда не работали, – возразил Аркадий.

– Так, давайте попробуем. Вечером приду за деньгами и принесу конкурсные заявки ваших конкурентов. Пары дней вам хватит на первый раз?

– Вполне, – заверил Аркашка.

– Потом, – Нырко встал, – когда ревизоры покинут контору, все вернется на круги своя. И наценки и расчеты. А мы к этому времени успеем увеличить обороты.

– А где гарантия, что новое руководство нас поддержит? – спросил я.

– А вы знаете, кто будет новым руководителем? – загадочно спросил Нырко.

– Нет, – хором ответили мы.

– А я уже знаю. И могу вам дать гарантии. Это наш человек, – Нырко пожал нам руки и исчез.

– Сегодня он не придет, – сообщил Аркашка.

– Почему? – удивился я.

– Шифруется, он никогда не приходит в назначенное время. Боится, что его захватят с деньгами.

– То, что он говорил, реально?

– Вполне. По большому счету, никто с коррупцией не борется, просто одних убрали от кормушки, других поставили. А зачем новой команде огород городить? Когда все уже давным-давно придумано. А этот Нырко у них, как связной. Он всего лишь главный инженер одного из заводов. Мало что решает. Поэтому обвинить его в коррупции очень трудно.

Из-за дверей послышался шум.

– Аркаш, посмотри там, что за люди ко мне стоят, если кого знаешь, сам реши все вопросы, а то я пока мало что понимаю, неудобно, – сказал я и снова взялся за папки. Но, только открыл первый лист, как в кабинет вошла женщина лет сорока в полной норке, мило улыбнулась и присела на стул. Мелькнувший в проеме за ее спиной Аркадий виновато развел руками.

– Я директор магазина «Плес», – сказала шуба. – Татьяна Викторовна.

– Николай Александрович, – я еще не привык величать себя по отчеству и от неловкости спотыкался.

– Я слышала, вы хотите подавать на нас в арбитраж, – не переставая улыбаться, сказала посетительница.

– Извините, я здесь человек новый, я позову бухгалтера, и мы все решим.

– Постойте. Мой вопрос не касается бухгалтерии, – она положила ногу на ногу, показав мне красивые колени. – Я просто хочу, чтобы вы немного подождали.

– Зачем?

– Наш магазин муниципальный, соответственно – убыточный. Как известно, мэрия избавляется от муниципальных магазинов, приватизируя их. Если магазин на плаву, то директор сам находит себе инвесторов и учредителей, если банкрот, то инвесторов находят в принудительном порядке и от директора обычно избавляются. Или, что еще хуже, магазин выставляют на торги. В моем случае вот-вот должна произойти смена собственника, и мне важно, чтобы она прошла по моему сценарию, я имею первоочередное право.

Она говорила жалобно, но не унижалась.

– Естественно, мы сидим на картотеке, но в этом нет ничего страшного, если кредиторы не предъявят требования все сразу. У нас есть запас товара, мои инвесторы готовы внести деньги в развитие. Мы должны немногим, в течение этой недели мы закроем долг молокозаводу и хлебокомбинату, на следующей неделе – мясокомбинату. Мне важно, чтобы вы не предъявили свои требования в эти две недели. Тогда нас не признают банкротами и я смогу сохранить магазин, директором которого являюсь уже больше десяти лет.

– Сколько вы нам должны?

– Сущие пустяки – двести пятьдесят тысяч, – она опять улыбнулась. – Вы не откажете женщине?

– Если мы подадим в арбитраж, то вы ведь все равно не сможете отдать деньги сразу?

– Нет, конечно. В таком случае вы их вообще вряд ли увидите. Если я не смогу договориться с вами и с директором мясокомбината, то вам достанутся по суду старые стулья и телефоны.

– В таком случае мы лучше подождем.

– Спасибо, вы – очень милый молодой человек.

Она ушла, оставив запах дорогого парфюма.

Вошел Аркадий, и я рассказал ему о содержании разговора.

– Зря вы ей пообещали, – сказал он с раздражением. – Эта сука вас обманула. Она и не собирается отдавать долги и поднимать магазин с колен. Ее задача протянуть как можно дольше и хапнуть как можно больше. Она задолжала ликероводочному заводу пятьсот тысяч. Разумеется, она с кем-то там делилась, потом когда стало уже невозможно отпускать водку при таком долге, перекинулась к нам. Наплела что-то Игорю, и он попал под ее обаяние. А сама купила квартиру в Москве и дочь в МГУ засунула.

– Мы ведь все равно ничего не выиграем, подав в суд.

– Нет. Долги муниципального магазина выкупит новый собственник, и когда-нибудь отдаст. Но не в этом дело. Игорь обещал подать на них в арбитраж начальнице торгового отдела района. В администрации от этой скользкой бабы давно хотят избавиться, а наша фирма с районом очень дружит. В принципе, все документы для арбитража у нас уже готовы.