– Если хочешь, идем вместе. Мне бы пригодился проводник.

– Нет, мой вид обычно вдохновляет обитателей развалин на швыряние кирпичами и прочими архитектурными деталями. Я не очень там популярен – не помогает ни элегантная внешность, ни обворожительные манеры.

– Никогда бы не поверил.

Мок еще немного помолчал.

– Ведь у тебя есть ребенок, да?

– Да, один.

– Мальчик или девочка?

– Мальчик, пятнадцати лет.

– Где он?

– Там же, где и она, в Марине, в больнице. Его наблюдают в профилактическом отделении. Не исключено, что и с ним будет то же, что и с Кейт.

– Плохо. – Маленький китаец покачал головой. – А как вы с ним ладите?

Чтобы ответить на этот вопрос, Джейку потребовалось несколько секунд.

– Лучше некуда.

Глава 17

Развалины раскинулись на площади в десять городских кварталов. Смеркалось, когда, идя по Масон-стрит, точнее, тому, что от нее осталось, Джейк достиг разрушенного землетрясением района. От некогда широкой улицы теперь осталась лишь узкая тропка, причудливо извивающаяся между огромными холмами обломков. Повсюду высились разнообразных размеров груды мусора, в которых перемежались битый кирпич, ломаные доски, искореженные арматурные прутья, зазубренные обломки пластигласа. То здесь, то там виднелись каким-то чудом устоявшие куски стен, некоторые из них – даже с окнами и дверями.

Стемнело, подул холодный ветер и принес с собой клочья тумана. Светились огоньки, по большей части – портативные электролампы, кое-где горели костры, на которых что-то готовили.

В темном, зияющем дверном проеме бывшего винного магазина обменивались тумаками и проклятьями две исхудалые женщины в лохмотьях. У их ног лежало безжизненное тело одетого в потертый дождевик человека.

– Я первая его заметила! – крикнула одна из жутких фурий, для убедительности подкрепив свои слова сильным ударом по ребрам противницы.

– Ни хрена подобного, милочка, именно я.

– Он мой. Все, что на нем, мое.

– Да зачем он тебе, красавица? Смотри, он же весь в блевотине. Зуб даю, сдох от чумы.

– От чумы или с перепоя, но я хочу то, что у него в карманах.

Не замедляя шагов, Джейк прошел дальше.

Рядом с внушительных размеров грудой обломков, откуда-то из середины которой косо торчала когда-то светившаяся вывеска "ОТЕЛЬ «ВЯЗ», трое тощих мальчишек лет одиннадцати – двенадцати ощипывали довольно крупную птицу, скорее всего – чайку. Рядом дымил небольшой костерок.

– Я ищу Беларски.

– А долбись ты в рот, – неприветливо предложил самый мелкий и грязный из троицы.

– Пятера, – сказал Джейк.

– А если раза мало – долбись в рот дважды, – поддержал товарища другой замызганный сопляк.

Выпрямившись, третий вытер о лохмотья брюк окровавленный нож.

– Гони десятку.

– Если ты проводишь меня.

– Вот уж хрен. С тобой, дядя, я никуда не пойду. На мой взгляд, ты точь-в-точь из тех, которые затем и приходят в Развалины, чтобы отодрать пухлого розовощекого карапуза вроде меня.

– Тогда только скажи, где можно найти Беларски.

– Это ты профессора ищешь, да? – спросил первый, наименьший и наигрязнейший.

– Его самого.

– Это который всегда несет разную хренотень про человеческое достоинство и смысл жизни?

Джейк кивнул.

– Где он?

– Да совсем рядом.

Уронив на землю окровавленную птичью тушку, заморыш протянул грязную ладонь.

– Давай деньги.

– За десятку, – возразил Джейк, – я бы хотел получить малость более подробную информацию о том, как его найти.

– Прямо по этой тропинке, полмили или около того. Там будет кусок дома с вывеской впереди «ПАРИКМАХЕРСКАЯ» и "БОРДЕЛЬ «У ПИТАЯ». За углом увидишь пятачок, поросший травой, и остатки фонтана. Там раньше был парк. В такое время профессор обычно там, читает свои проповеди.

Как только Джейк положил на грязную ладошку десятку, к разбогатевшему заморышу сразу же двинулись его товарищи.

– Парни, возвращаться я буду той же дорогой. Будет лучше, если деньги останутся у него.

– Да что ты! – ухмыльнулся мальчишка с ножом. – Да разве же мы можем ограбить Дэнни?

– Тебя зовут Дэнни? – спросил Джейк.

– Может быть.

– Неплохое имя.

– А меня звать Уолли, – сообщил третий, с ножом.

– Тоже недурно.

Джейк двинулся в указанном направлении.

– Не делай ему ничего плохого, Уолли.

– Будь спок. Честное-расчестное слово.

Джейку в спину полетел насмешливый хохот.

Теперь туман накатывался гуще, окутывая горы мусора и обломки стен и заползая в узкий проход. Непонятно, с какой стороны раздался пронзительный, полный боли кошачий вопль.

– Еще раз его, еще раз! Мать твою, он меня ободрал!

– Держи его, держи засранца, а то останемся без ужина!

Справа от Джейка кто-то прошмыгнул между обломками дома. А может, что-то.

Через несколько минут до Кардигана донесся голос:

– ...мы пришли на эту Землю? Раз за разом задаем мы себе этот вопрос. Во всяком случае, я задавал. И очень много думал, как можно на него ответить. Цель нашей жизни – творить добро. Помогать друг другу...

Теперь Джейк его увидел.

Судя по немногим фотоснимкам, которые удалось раскопать, это действительно был Йордон Беларски, бывший профессор Калифорнийского университета в Беркли, а еще раньше – сотрудник доктора Гордона Честертона. Высокий, тощий человек с гривой вьющихся волос пшеничного цвета, одетый в линялые джинсы и не менее чем в пять изодранных свитеров, один поверх другого. Тонкая шея его была обмотана ярко-красным шарфом, в отличие от остальной его одежды – довольно новым.

Беларски взгромоздился на невысокую кучу кирпичей, рядом с покрытым засохшей травой пятачком. Выкрикивая слова, он потрясал в воздухе кулаком и пристально вглядывался в туман, словно вокруг собрались многочисленные слушатели. Но слушателей не было, ни одного.

– ....да, и мне тоже прекрасно знакомо, что это такое – поступиться своими принципами, запятнать себя компромиссом, отказом от того, что тебе...

– Профессор Беларски?

Джейк остановился за несколько футов от импровизированной кафедры.

– Вопросы только после лекции.

– Я хотел спросить вас про Гордона Честертона.

Беларски резко отпрянул. Его глаза часто замигали, голова начала медленно покачиваться из стороны в сторону.

– Как я уже говорил, – продолжал он, старательно отводя глаза от Джейка, концентрируя все свое внимание на другой части невидимой аудитории, – истинная кардинальная суть жизни – это предательство. Сперва мы предаем...

– Это очень важно. – Джейк подошел ближе. – Возможно, вы – единственный из оставшихся в живых, кто может помочь. Иначе умрут многие и многие люди.

Болезненная гримаса исказила лицо Беларски, правой рукой он словно отмахнулся от своих погруженных в клубящийся туман фантомных слушателей.

– Они уже умерли. Да, теперь уже слишком поздно, ничего уже нельзя изменить. Конечно, проповедуя перед толпами народа, я могу иногда...

– Нам надо поговорить о Честертоне.

– О Честертоне?

Бывший профессор содрогнулся всем телом, казалось, сейчас его кости начнут стучать друг о друга. Затем он аккуратно размотал свой шарф.

– Возможно, вы и есть тот самый.

Теперь его голос звучал спокойнее.

– Тот самый, кому вы можете довериться?

– Да, я давно принял решение кому-нибудь все объяснить, рассказать про те ужасные вещи, которыми я занимался.

– Вместе с Честертоном?

Теперь Беларски намотал шарф себе на левую руку.

– Они говорили, что это мой долг, только они были не правы. Гордон пытался... Вы, говорите, знали Гордона?

– Только понаслышке.

– Жуткий человек – человек, полный зла. Я понял это, когда стало слишком поздно. Но он всегда говорил очень убедительно. Гордон клялся мне, что по сути своей ХР-203 – благодеяние. – Он смолк и отвернулся, словно выглядывал нечто в плотном тумане. – Я так много забыл. Возможно, из этого и состоит жизнь... из забвения.