Джин Кранц обошел зал управления, собрал свою команду «Тигр», включая Аарона, и повел их вниз в комнату 210. Эта была просторная аудитория без окон, с большим количеством столов и стульев для конференций. Стены были увешаны таблицами с показателями предыдущих, более спокойных часов экспедиции. Немного погодя эти таблицы предстояло неспешно просмотреть и проанализировать, как это бывало в обычной экспедиции. Теперь же, когда пятнадцать мужчин из группы Кранца устроились в креслах или присели на краю стола, распечатки были сорваны со стен и кучами скрученные валялись на полу.
Кранц занял свое место в передней части комнаты, скрестив руки на груди. Ведущий руководитель полета был известен, как эмоциональный и пламенный оратор. Однако этой ночью он выглядел твердым, но сдержанным.
– До конца экспедиции, - начал Кранц, - я снимаю вас, ребята, с дежурства у терминалов. Люди снаружи, в том зале, будут посменно вести полет, но те, кто сейчас находится в этой комнате, будут разрабатывать для них протоколы. С настоящего момента от каждого из вас нужно только одно - варианты, и как можно больше вариантов.
– ЖИЗНЕОБЕСПЕЧЕНИЕ, - сказал Кранц, повернувшись к Бобу Хеселмейеру, - Я жду от вас план. Сколько времени системы ЛЭМа могут функционировать при полной мощности? А при частичной нагрузке? Что у нас с водой? А с батареями? С кислородом?
– ЭЛЕКТРИКА, - теперь он повернулся к Аарону, - через три-четыре дня нам снова понадобится командный модуль. Я хочу знать, как мы сможем заново запитать эту замерзшую птичку перед приводнением, включая гироплатформу, стабилизаторы и системы жизнеобеспечения. И все это необходимо будет выполнить, пользуясь только энергией батарей, предназначенных для приземления.
– ВОЗВРАТ, ДИНАМИКА, НАВИГАЦИЯ, УПРАВЛЕНИЕ, ОРИЕНТАЦИЯ, - сказал он, оглядев комнату, - Мне нужны варианты по запуску «ПК+2» и остальных коррекциях траектории от текущего момента до входа в атмосферу. На сколько мы поднимем скорость во время «ПК+2»? В какой океан мы будет садиться? Сможем ли мы, если понадобится, снова включить двигатель после запуска «ПК+2»? Также я хочу знать, как ориентировать корабль, если не удастся воспользоваться опорными звездами? Можно ли для этого использовать Луну? А Землю?
– И, наконец, я обращаюсь ко всем присутствующим: пусть кто-нибудь принесет из вычислительного центра как можно больше распечаток с данными, начиная с момента включения двигателя при выходе на транслунную траекторию. В первую очередь, надо попытаться выяснить, что на корабле могло пойти не так. В течение последующих нескольких дней нам придется разработать технологию и маневры, которые мы никогда прежде не испытывали. Я хочу быть уверен, что мы знаем, что делаем.
Кранц замолчал и еще раз внимательно осмотрел всех, переводя взгляд от оператора к оператору: нет ли у кого вопросов. Но, как это часто бывало после выступления Джина Кранца, вопросов не было. Через несколько секунд он развернулся и без слов вышел из комнаты, направляясь обратно в зал управления, где десятки других операторов продолжали следить за попавшими в беду астронавтами. В оставленной им комнате пятнадцать специалистов тоже занялись спасением их жизней.
В «Водолее» Джим Лоувелл, Фред Хэйз и Джек Суиджерт не слышали речь Кранца, которую тот произнес вдали от своего терминала, но им и не нужны были никакие ободряющие слова. До назначенного запуска двигателя для выхода на возвратную траекторию оставалось только полчаса, а ЛЭМ даже близко не был готов к этому. Хэйз, находившийся в правой части модуля, погрузился в изучение процедуры запуска посадочного двигателя. Стенограмма беседы пилота ЛЭМа и КЭПКОМа, хорошо знакомого Лоувеллу, но не Суиджерту, была похожа на музыкальное стаккато.
– На панели 11, - говорил Хэйз, - У нас «ГАСТА» под полетными индикаторами и командирским «ФДАИ». Также, включен переключатель «Эй-Си» шины «А».
– Принято. Подтверждаю.
– На странице 3 мы обошли шаг 4, поскольку мы висим на высоковольтном выходе посадочных батарей.
– Вас понял. Шаг 5, отключите цепь инвертора.
Лоувелл в пол-уха слушал этот радиообмен, ожидая, не понадобится ли включить какой-нибудь тумблер, до которого Хэйз не в состоянии дотянуться. Однако большую часть времени руки командира были заняты другими делами. Он приноровился управлять своим пультом ориентации тяжелого корабля и начал медленно поворачивать его на 360 градусов по всем трем осям. Но он по-прежнему видел через иллюминатор однообразно плотное облако мусора, окружавшее «Водолей». Включая реактивные струи стабилизаторов, он пытался вылететь из сверкающего облака, но, казалось, будто собственная гравитация корабля, без участия притяжения Луны или Земли, тянет облако за собой, выстроив частицы вдоль траектории, подобно тому, как магнит выстраивает железные опилки вдоль силовых линий. Снова и снова Лоувелл передавал на Землю обескураживающие данные ориентации, но ни один из его отчетов не был так уж нужен. Индикаторы углов вращения отображали на навигационных терминалах Центра управления все необходимые данные о неустойчивой ориентации ЛЭМа.
Время неумолимо шло, и Ланни отправил двух членов экипажа-дублера «Аполлона-13» - командира Джона Янга и снятого с полета пилота командного модуля Кена Маттингли - на тренажеры, чтобы они отработали ряд маневров, которые предстояло выполнить Лоувеллу. Янг, в свою очередь, позвонил Чарли Дюку - пилоту-дублеру ЛЭМа, чьему заболеванию корью была обязана перетасовка экипажа «Аполлона-13» - подняв его с больничной койки и срочно вызвав в Космический Центр. Том Стэффорд, лучше других владевший опасным пилотированием ЛЭМа возле Луны, находился рядом с Лусмой, пытаясь что-нибудь придумать. В течение нескольких последующих минут находившиеся на Земле астронавты и уставший КЭПКОМ передали Лоувеллу несколько предложений, в числе которых: повернуть корабль так, чтобы сервисный модуль закрыл собой солнечные лучи, а большая часть треугольных окон ЛЭМа была направлена в тень. Но все эти предложения ничего не дали - всюду, куда Лоувелл обращал свой взор, не просматривалось ни одной звезды.