Я отвела глаза. Путей к отступлению не было. Вернее, почти не было. Оставалась еще декабрьская тетрадь Евгения Карловича, восхитительная занудень, потрясающая канцелярская тягомотина. Я тут же нырнула в антикварную бухгалтерию трехлетней давности и сделала вид, что невероятно увлечена.

- Не хочешь есть, так и скажи, - принялась возмущаться Катерина.

- Подожди, - отмахнулась я, - Катька, кажется, я кое-что нашла.

- Да ну тебя совсем, - Катерина приготовилась всерьез обидеться, - между прочим, я попробовала, получилось очень даже вкусно. И только ты изображаешь черти что, как будто я собираюсь тебя отравить. Это, между прочим, японская кухня, это изысканно!

- Катька, - я схватила ее тарелку и зашвырнула в раковину. - Катька, дорогая, я нашла кое-что! Понимаешь?

- Что ты нашла? - изумилась Катерина, потрясенная моим вероломством.

Я ткнула ее носом в свою тетрадь. На первой, пустой странице, на которую и в голову никому не пришло взглянуть, в правом верхнем углу было написано безумной, прыгающей рукой:

«Автопортрет». Семен Александрович Безбородько. 8-900-908-0000.

Дробной рысью бабуля подбежала к нам, оценила мою находку и победно исполнила страстный, зажигательный танец.

Глава пятнадцатая, в которой я вывожу типологию бород, а потом все бегут с препятствиями

- Это большой соблазн, - Семен Александрович замолчал, мялся некоторое время, а потом попросил сигарету. Мучительно долго терзал зажигалку, нервно закурил, поперхнулся и тут же замахал рукой, разгоняя дым - видимо, курильщик он еще тот. - Поверьте, я боролся с этим как мог, единственным человеком, к которому я обратился по этому делу, был Евгений Карлович. Он отговорил меня заниматься подобными вещами, а теперь… А теперь появились вы, - слабым голосом продолжал «тот еще курильщик», - и я не знаю, что мне делать.

Ну и золотая же голова, должна я сказать, у нашего Евгения Карловича!

До того, как поставить уважаемого и, не сомневаюсь, безупречного во всех отношениях Семена Александровича в такое безвыходное положение, мы долго обнимались. После моей находки все встало на свои места. Очевидно, что, описывая руками круги, Евгений Карлович имел в виду годы (а именно - 12 тетрадей трехлетней давности). Несомненно, что 12-й аркан Таро «Повешенный» указывал на 12-ую тетрадь в этой стопке, где я, собственно, и нашла запись про «Автопортрет» и нашего нового знакомца Семена Александровича.

Но какой компьютер надо иметь вместо головы, чтобы вспомнить, что три года назад, в декабре, ты получил информацию о художнике Яичкине и его «Автопортрете», в момент зашифровать все это в единое послание и умудриться выдать его жестами, да так, что мы поняли! Сколько информации наш бодрый искусствовед держит в голове, чтобы в момент вспомнить телефон Семена Александровича, и дать его нам!

- Твой муж - гений! - торжественно объявила я бабуле.

- Ха, - отмахнулась от меня бабуля, - оставь свою оперетту. Мы почти сутки просидели на заднице! Я невероятно хочу чем-нибудь заняться.

Но заниматься пришлось снова телефонными звонками. Семен Александрович был крайне подозрителен и краток. Когда мы сообщили ему, что хотим узнать судьбу «Автопортрета», он замолчал на полминуты. Мы с Катериной томились и маялись, а из динамиков громкой связи слышалось только шипение и вздохи.

- Семен, дорогой, я вас слушаю, - светски напевала бабуля, но тот лишь пыхтел и молчал.

- Семен, вы пугаете меня, - насколько я знала бабулю, после этих слов она обычно переходила к угрозам. Но, к счастью для господина Безбородько, угроз он дожидаться не стал.

- Это очень щекотливое дело, - осторожно начал Семен Александрович. - Вы точно уверены, что вам нужен «Автопортрет»?

- Безусловно, - пророкотала бабуля.

- Евгений Карлович отказался участвовать в этом деле.

- Дорогой, - озверела бабуля, - в данный момент вы имеете дело не с ним, а со мной. Искренне советую вам перейти от вводной части к основной. Мы всецело зависим от вас, - добавила она помягче.

- Нам надо встретиться, - выговорил Семен после новой паузы, - разговор будет долгим, и, поверьте, он совсем не телефонный.

Продолжить наш нетелефонный разговор дорогой Безбородько предложил у него в конторе. Через час мы были на Большой Бронной в крохотном кабинетике на первом этаже небольшого жилого особняка. Семен Александрович встретил нас лично, и сообщил, что час назад отпустил помощника.

Первое впечатление от таинственного хранителя информации об «Автопортрете» было ошеломляющим. Понять причины, по которым человек по имени Семен Александрович Безбородько обзавелся такой буйной волосатостью на своем лице было непросто. Судя по всему, этот тип тяготился своей фамилией, а потому отрастил такой впечатляющий веник, что дурно становилось. При том его борода жила совершенно отдельно от своего хозяина. Она находилась в постоянном движении, шевелилась, переливалась, ее хозяин запускал в нее руки, поглаживал, теребил, а пару раз даже яростно дернул. Больше во внешности Семена Александровича ничего примечательного не было, хотя, должна сказать, что и его огромной бородищи вполне достаточно. Одевался он довольно скромно, золотыми перстнями не увлекался, не курил трубку, склонностью к пышным галстукам не отличался (впрочем, кто его знает, под такую бороду он мог бы намотать этих самых галстуков штук двадцать).

Так что сказать что-нибудь путное о личности Семена Александровича было сложно. Поверьте, я не стремлюсь показаться большим знатоком человеческих душ (а, тем более, бород), но обычная борода может рассказать о своем владельце многое. Эспаньолку заводит романтический тип, желающий выглядеть мужественно и лихо, шкиперскую бородку отращивает противник официоза и ценитель тихих семейных ценностей, буйную бороду лопатой предпочитает человек, уставший от условностей и стремящийся к самопознанию. Вся эта информация, прочитанная мною в «Современной женщине» пару месяцев назад (статью, кажется, писала Машка, надо поинтересоваться, на чем она основывалась), ничего не открывала о загадочной и темной личности мужчины, решившегося завести на своем лице такое . Короче, Семен Александрович остался для меня загадкой. Утешить себя я могу лишь тем, что это далеко не первый человек, оставшийся для меня загадкой, и уж точно не последний.