- Нет, - сказал Сергей, - не проходит. Может, я и далек от программирования, зато я - бывший психолог. И знаю, что нет таблеток, способных вызвать подобный эффект. Но дело даже не в этом. Может, мне и почистили память, но изменить мою сущность неведомые 'они' не могли - я сейчас пишу в другом стиле, чем прежний Чесноков. А этого таблетками не добьешься. Это уже даже не фантастика, а сказка. Да и вообще - паранойей попахивает, не находишь? Неведомые могущественные 'они', которым что-то нужно от обычного, в общем-то, человека. В смысле, никакими рычагами власти я не обладаю, сверхважных секретов не храню, да и больших денег, как ты заметил, за мной нет.

- Ну хорошо, - Стрейнджер слегка смутился, - пусть не стерли память, пусть записали. Это все равно более похоже на правду, чем ЭйАй, неотличимый от человека, уж поверь сведущему в этих делах человеку.

Сергей задумался.

- И еще, - продолжил Стрейнджер, - один момент. Вполне возможно, что твой Кир - вовсе не Кирилл Безруков. Ты, как психолог, должен понять - у детей, когда они совсем маленькие, умственное развитие идет через физическое. Если Кирилл парализован с детства, то он должен и в умственном развитии отставать от сверстников. И уж никак не может быть гениальным программистом.

- Допустим, все так, - Сергей вздохнул, - и что мне с этим делать? Тебе хорошо, - ты здесь просто гость, ты знаешь, что лежишь в каком-то саркофаге, опутанный проводами и, когда захочешь, вылезешь из него и пойдешь домой, к жене и детям.

- Я не женат, - вставил Стрейнджер.

- Не важно! У тебя есть опора, понимаешь? То, в незыблемости чего ты уверен. Разумное существо не может жить без опоры. Я - не могу. Если все вокруг - ложь, то какой смысл в моих действиях, вообще в моем существовании? Пока я верю Киру, у меня есть цель, есть смысл что-то делать, есть надежда чего-то добиться. Ты говоришь, что Кир мне лжет. Хорошо, говорю я, тогда где правда? Под вариантом с каким номером? Во что мне верить и к какой цели идти? Ты знаешь?

Стрейнджер смутился окончательно.

- Я вовсе ни к чему тебя не подбиваю и уж подавно не могу сказать, как тебе жить. Я просто сказал, что думал, извини, если тебя это так зацепило.

Сергей хмыкнул и отвернулся.

- Ты кстати, подумай - тебе ничего странного не вспоминалось и не казалось последнее время?

- О чем ты? - спросил Сергей устало.

- Я по аналогии с компьютерной памятью. Туда, даже если что-то записать поверх старых данных, то частенько бывает можно восстановить эти самые старые данные. Пусть не целиком, но как минимум убедиться, что они там были - можно почти всегда. Может, и тебе вспоминалось что-нибудь, что не укладывается в твою память? Или сны какие-нибудь снились, нет?

Сергей подумал, но без особого усердия.

- Нет. Вроде нет. Да я и спал всего раза три. Ну, с тех пор, как с Киром встретился. А всей предыдущей памяти веры нет. Впрочем, памяти вообще веры нет. Истинно только настоящее, истинность прошлого никто доказать не может. Вот ты, например. Откуда ты знаешь, что все, что с тобой случилось до этого момента, случилось именно с тобой? А не с кем-то другим, чью память тебе секунду назад записали?

- Я... ну, просто знаю. Ну, скажем... а, черт! Да глупость же, - Стрейнджер криво улыбнулся, - наверняка можно доказать, просто подумать надо. Ерунда какая.

- Не бери в голову, - сказал Сергей, - живи настоящим и радуйся жизни.

Но конца высказывания Стрейнджер не услышал. Да и самого Стрейнджера уже не было - на месте, где он только что стоял, красовалась кирпичная стена. Обычная такая, вполне себе российская, кирпичная стена.

- Эх, - сказал Сергей, - такая фраза пропала.

- Почему пропала? - разумеется, Кир, - я слышал, значит, не пропала. Ты с кем там общался?

Сергей обернулся и увидел сияющую физиономию своего спутника.

- Ты почему такой радостный?

- Я-то? - Кир широко улыбнулся, - я думаю, мы дошли. Здесь - самая подходящая игра для решения нашей проблемы, вот почему. А вот ты, почему такой грустный?

- Не обращай внимания, - Сергей махнул рукой, - кризис экзистенциализма.