— Ты струсишь! Струсишь! — насмешливо кричал мальчонка лет десяти, корча рожицы и показывая язык. — Ты и до опушки-то не дойдешь, в обморок грохнешься как тетя Кора перед мышью, а уж в лес-то!…

— А вот и нет! Я войду туда! И ничего в этих Болотах страшного нет, — ответствовал ему красный как помидор ровесник. — Это нас няня пугала, что бы мы туда не ходили и не терялись.

— Ага, страшного там ничего нет, только пауки свисают, но тебе и этого хватит, — продолжал ерничать первый.

Не ответив, красный паренек припустил к лесу. Из-за излишней упитанности бежал он неуклюже и тяжело, переваливаясь с ноги на ногу. К тому же мать, все время трясшаяся над единственным чадом, чересчур укутала его, и в то время когда мальчик только подбегал, обливаясь потом, к опушке леса, остальные пятеро детей уже ждали его.

Эта элегантная шестерка смотрелась здесь явно неуместно. Будь это крестьянские детки босоногие и чумазые, в старых отцовских рубахах, подпоясанных бечевками, то еще приемлемо (хотя даже крестьяне старались обходить это проклятое место стороной), но эти были одеты дорого и изыскано. На мальчиках были камзолы с позолоченным шитьем, на ногах туфли с серебряными пряжками, на двух девочках — платья по последней моде со стоячим воротничком и длинным шлейфом, волосы завиты, напудрены и уложены в сложные прически. У одной в руках был веер тонкой эльфийской работы. Такая безделушка стоила, сколько и добрый жеребец, а, судя, по маленькой ручке куплен он был для девочки, а не для взрослой модницы.

— Ну, ты решил дождаться здесь старости? — начал вновь насмешки мальчишка. — Так и скажи, что струсил!

— Ну, Йотер, тебя обвинили в трусости! И ты, как истинный потомок династии Лацских, должен… нет, обязан, это опровергнуть! — с пафосом провозгласил другой паренек, высокий, щуплый и, по-видимому, самый старший из присутствующих.

— Не говоря уже о том, что ни одна уважающая себя аристократка не свяжет свою судьбу с трусом, — добавила стоящая рядом девочка с острым лисьим носиком и мелкими светлыми кудряшками, явно ненатурального происхождения.

— А может нам всем лучше вернуться в замок? — проговорила вторая девочка, умоляюще хлопая большими синими глазами.

— Мой друг не трус и сможет это доказать! — вступился за честь товарища последний член компании. — Правда, Йотер?!

Сам «обвиняемый» хранил скорбное молчание с видом бывалого шпиона на допросе, хмуро разглядывая сумрак леса, который и днем-то привлекал не больше чем мышь мышеловка без сыра, а уж вечером от оного шарахались как бесы от благовоний.

За свою гибельность (болота было раз в десять больше чем леса) и кровожадность (коя проявлялась в лице, то бишь в морде, многочисленной хищной нечисти) лес получил название Тихие Болота, потому как шуметь около него дураков не было.

Попадали сюда либо совсем пропащие, которым нечего было терять, либо авантюристы, которые что-то пытались доказать.

Данный случай исключением не стал. Йотер Лацской, сын третьего советника Бронзового Конвента, пытался доказать своему кузену Ротану Беложскому, младшему сыну второго советника Серебряного Конвента, что: "Он не трус и не маменькин сынок".

В «споре» также принимал участие Дидан Лацской, кузен обоих спорщиков с младшей сестрой Леленой, Иллия Лацская, кузина всех выше указанных и Кориан Релесов, приятель и родственник Йотера с материнской стороны.

— Ты же не собираешься опозорить семью? — нахмурился Дидан.

Йотер тяжело вздохнул: с одной стороны, ему совершенно не хотелось на болото, а с другой, если он не пойдет, то этот вреднющий Ротька будет и дальше отравлять ему жизнь. И угораздило того оказаться рядом, когда маманя укутывала его в новый шарф, а потом тот противный паук, который так некстати спустился на паутине… Ну да, он закричал, но это от неожиданности. Правда, никто больше не кричал, даже Иля, хотя паук раскачивался и у нее перед лицом, но эту, кажется, не проймешь, ни пауком, ни мертвяком. Ротька, конечно же, сразу стал смеяться и дразнить его, а тот возьми и ляпни, что ничего не боится, даже Тихих Болот. На этом его и поймали…

— Я понял: ты ждешь мамочку! — продолжал глумиться Ротька. — Когда она вспомнит, что забыла надеть на тебя вязаную шапочку и примчится спасать?

"Подумаешь, Болота!", — разозлено думал Йотер. — "Краем пройду и вся недолга, зато всем нос утру!". Взбодрив себя этим, он сделал несколько шагов вперед, потом еще и еще.

— Это глупо и опасно! — взвыла ему в спину Иллия. — Я пожалуюсь бабушке Нении и она…

— Молчи, женщина! — одернул ее Дидан. — Не вмешивайся в дела мужчин!

— Дурак! — огрызнулась та, вмиг растеряв всю свою застенчивость. — Вы — глупые мальчишки! Мужчины не рискуют жизнями напоказ, ни своими, ни чужими… Йотер, стой! Ты уже достаточно зашел! — закричала она и бросилась к кузену, уходящему бодрым шагом в сизый туман между деревьями.

— Стой! — крикнула она еще раз, догнав «храбреца» и дергая его за рукав.

— Что ты здесь делаешь? — удивился Йотер.

— Что и ты — дурака валяю! — с вызовом сказала та, обмахиваясь веером, а потом спокойно и ласково добавила:- Ты все доказал, пойдем обратно.

На Йотера ее улыбка подействовала как гипноз, в этот момент он готов был пойти за ней хоть на край света. Но вдруг в локтях пяти от них что-то заурчало и зашевелилось.

Когда оно поднялось на коротких задних лапах, опираясь на передние, заканчивающиеся длинными крючковатыми когтями, и обнажило два десятка мелких игольчатых зубов, крик не смог сдержать никто. Оно рыкнуло и прыгнуло вперед.

— Йотер, беги! — крикнула Иллия и прыгнула наперерез монстру, заслоняя брата.

Удар когтистой лапы пришелся по девочке, сметя хрупкое тельце в сторону. Она упала, прокатилась по сухой листве, но стала подниматься. Запуталась в платье, снова упала… А чудовище меж тем приближалось, не спеша, с ленцой, словно было уверено, что добыча никуда уже не денется.

Йотер замер как вкопанный не в силах отвести глаз от маленького веера, еще недавно бывшего белоснежным, а теперь по нему расползались бордовые разводы.

— Иля?…- выдохнул он, а потом заорал. — Не трогай ее!!!

Но монстр его не слышал, он вплотную подобрался к жертве. Иллия неуклюже встала на колени, зажимая окровавленный живот руками и упираясь плечом в дерево, чтобы не упасть. Она подняла глаза на своего убийцу, в них застыли боль и страх. Слезы лились градом и, смешиваясь с кровью, стекали вниз, впитываясь в розовое кружево воротника.

Оно прыгнуло еще раз, и из горла девочки вырвался крик. Хищник, казалось, врезался в невидимую стену и заскулил отползая проч. Крик перерос в высокий вибрирующий визг, который смыл все мысли оставив только одну, наполненную животным страхом. Именно он оторвал от земли застывшую от ужаса четверку и погнал ее к замку.

Они не видели как монстра, сметя какой-то новой силой, стукнуло об дерево, как пропели три стрелы, одна за другой вонзаясь в его лапу, живот и грудь. Как словно из-под земли вынырнул человек в темно-коричневом облачении и ловким ударом меча пригвоздил чудище к земле. Он нанес еще пару ударов, что б наверняка, и со злостью воткнул меч в поваленное дерево.