Выдержки хватило минут на пятнадцать. Дверца рядом с воротами распахнулась, и появился охранник. Ушастенький. М. С. прищурилась — знаки различия есть. Но не армейские. Довольно странно. Особенно если учесть право некоторых кэртерских аристократов на содержание персональных вооруженных отрядов.

Охранник что-то спросил у одного из солдат, и направился к джипу.

М. С. даже окурок гасить не стала.

Несколько секунд внимательно разглядывал её.

— Вы находитесь на границе частного владения, и нарушаете покой хозяев. Я прошу вас назвать цель своего пребывания, или немедленно покинуть территорию. — сказано на великолепном мирренском. Кто бы сомневался.

— Интересный архитектурный стиль. Подражание позднему периоду 'Весны и осени' не так ли? — певуче пропела М. С. на древнем наречии.

Охранник качнулся. Собственное древние наречие — единственный язык, плохо дававшийся полиглотам-кэртерцам. Услышать фразу на нем от грязной аборигенки… Но выдержки можно позавидовать.

— Назовите ваше имя, благородный путешественник — тоже на древнем наречии

— Мое имя вам скажет о многом, ибо оно и так несомненно известно вам. Свет очей моих откроет вам имя мое.

Хотя и так не сомневается — ушастенький ещё за вороты не выйдя уже знал, кто перед ним. Ладно-ладно, мы тоже в поздний феодализм поиграть любим. Надо же, тот даже сделал вид, что присматривается.

Охранник что-то торопливо заговорил в блестящую бусинку микрофона. Прослушал ответ.

— Хозяин мой приглашает вас насладиться ароматом летних цветов.

— Не смею отказывать в столь любезной просьбе. Прошу не отказывать в гостеприимстве и сопровождающим меня.

Журчат фонтанчики. В маленьких прудах плещутся яркие рыбки. Причудливо изогнутые деревца. Живописно сложенные камни. Песчинки на дорожках и то уложены с микронной точностью. Где-то играет тихая музыка.

Просто идиллия. Если не начинать выискивать динамиков в траве.

А вот и хозяин стоит на террасе. Отменно сложенный высокий мужчина. В традиционном белом одеянии с широким чёрным поясом с золотым кругом с изображением пресловутого золотого цветка. Ну и драгоценный меч разумеется. Правда, только один, и короткий, позволенный в древности всем свободным. Старинная привилегия — длинный меч может носить только принадлежащий к сословию воинов. Для боя с равным служит длинный меч. На незнатного хватит и короткого. И только знатнейший носит два длинных, надевая иногда ещё и короткий- в качестве своеобразной насмешки над слишком спесивыми носителями длинных мечей- величайший позор, потерпеть поражение от короткого меча знатного человека.

Надменное, властное и гордое лицо. Буквально сквозит во взгляде груз прожитых лет. Но он не стар. И не состарится ещё долго. Вельможа высочайшего ранга. Опытнейший дипломат и военачальник. Хотя и не из военного сословия. А статус и вправду, высочайший. У них гражданские чины и военные нельзя сравнивать. Они считаются иными. Однако М. С. в силу привычки всегда переводит чины в привычную иерархию. Если Кэрт был когда-то генералом, то сейчас перед ней главный маршал рода войск, самое меньшее. Правда, если коснуться вопросов знатности и благородства, то как раз маршалу до Кэрта как до звёзд.

Глянь кто сторонний — не блекло, а вовсе бесцветно смотрелась бы М. С. на фоне

кэртерского великолепия. Между двух Великих океанов далеко не каждый знает, кто он. Но каждому известно, кто она.

— Обойдемся без церемоний — начал он по-грэдски — У вас имеются некоторые вопросы относительно данного места, и моего пребывания в нем. Данное владение полностью соответствует договору, а конкретно, третьему пункту 22-й статьи. Это мое личное владение, приобретенное в полном соответствии с местным законодательством, и не пользующиеся правами экстерриториальности. И прибыл я сюда по деловым интересам клана. Так что дипломатических осложнений, думаю, не возникнет.

Кого за дуру держишь? Или за столько лет снобизм слишком развился? Впрочем, и самой надо было внимательнее быть. Дырку, не дырку, а лазейку в договоре прохлопала.

— Уважаемый — заговорила М. С. древней речью — ваш весьма высокий статус полностью не соответствует убожеству этого места, и ничтожности местных обитателей. Даже могущественнейший из кланов не в состоянии посылать столь важных представителей в подобную глушь. Так что позвольте усомниться в истинности названой цели визита.

— Вы чрезвычайно проницательны для вашего возраста, но смею вас заверить, характер моей деятельности ни в коей мере не несет ущерба контролируемую вами государственному образованию, и тем более, не противоречит договору.

— Моей проницательности вполне хватает для занятия весьма разнообразной деятельностью, характер которой во многом и обусловил заключение договора на данных условиях. И я являюсь полномочным представителем одной из сторон, подписывавшей договор. Вы же, с точки зрения полномочного представителя, являетесь лицом без полномочий, грубо нарушающим, как уже отмечалось выше, ряд основополагающих положений договора. Поэтому, я как полномочный представитель, в полном соответствии с соответствующими статьями договора, направляю официальный запрос вашему правительству. До прибытия представителей контрольной комиссии, я объявляю вас задержанным, как лицо, находящее за пределами договорных территории без документов, дающих данное право.

По холеной щеке сползает капля пота. С каким угодно саргоновцем он попытался бы договорится. Запугал бы, заболтал или банально подкупил. С каким угодно. Но не с ней. Атакован в собственном особняке. Внезапно. И кем!

Однако, почуял, что М. С. тоже вовсе не горит желанием разрешать явное нарушение договора в полном соблюдении с духом и буквой этого же договора. А перспектива вербовки чиновника подобного ранга — сказать что заманчива — не сказать ничего.

— Я не являюсь официальным лицом, и могу путешествовать где мне вздумается. К тому же, я достаточно высокопоставленен и влиятелен, что позволяет избегать многих формальностей.

Тут-то он прав, но ведомство где он формально числится, таких прав не имеет. Только он не уверен, знает это собеседник. А собеседника терзают мысли о тонкостях перевода на древний язык словосочетания Стреляный воробей.

— Но это не дает вам прав нарушать договора. Поэтому, я, как полномочный представитель одной из сторон, в соответствии с пунктом 2 статьи 24, желаю удостоверится, соответствует ли действительный характер вашей деятельности сделанному вами заявлению о её характере.

— Не вижу никаких препятствий.

— Этот город торговый. А в нем, как ни крути, продается и покупается все. В том числе и информация. Миррены — болтливый народ. Я достаточно быстро узнаю о вас гораздо больше, чем вы думаете.

— Узнаете. Не спорю. Быстро. Но не мгновенно. И связь вы не в силах обрубить. Запрос о вашем пребывании может поступить и от меня. И вам сразу же придётся играть в открытую. Что при данном раскладе равносильно поражению.

Кэртерец предупреждает. Не угрожает.

И М. С. понимает в чем дело: где-то, сами не зная где, саргоновцы прищемили этому павлину хвост. Прищемили крепко. Настолько, что он сам подставил себя под удар. Но лишь бы вытащить то, что попало к ним. И главное — чтобы саргоновцы не узнали, что к ним попало. Ценность угодившего к ним, саргоновцам не известна. И он похоже, предполагает, что в неведении им пребывать ещё долго. Но отнюдь не бесконечно.

Так что же это настолько важное? М. С. лихорадочно прокручивает в памяти события последних месяцев. Где же? Где? За что зацепиться?

Вельможа высочайшего ранга по доброй воли играет роль приманки. Отвлекает её, именно её внимание, от чего-то действительно важного. Только что может быть важнее возможности завербовать чуть ли не второго чина в администрации колонии?

Ну ещё бы он видел препятствия к осмотру. Наверняка, уверен, что ничего не найдут. Садик вот наводит на определенные мысли. Типичный сад созерцания. И дом предназначен только для отдыха. Ничего хоть сколько-нибудь противоречащего букве договора здесь не может быть по определению. Штаб-квартира-то наверняка имеется, только попробуй её найти. Сам-то он от Саргоновцев прятаться не стал из-за пресловутой родовой гордости.