Изредка леди Олдери заводила разговор и о чародеях. Нужно сказать, что Гражена к этому времени убедилась, что многое из того, на чём она строила свои грандиозные планы в Астагре, существовало только в сказках и в непутёвой голове её учителя. Так, чародеи давно уже не испытывали приходящих к ним в ученики многократными отказами: они либо тут же принимали их (как это произошло с ними самими), либо сразу указывали на дверь почти без единого шанса на пересмотр решения. Кроме того, нынче никто из образованных людей (кроме как всё того же Брутваля) отнюдь не ставил знака равенства между "помехой ученикам чародеям" и "гневом богов". Так что она уже понимала, что ей повезло — и причём сильно: не попади она сразу в университет, не заговори с тем длинным лордом, не прими тётка её сторону — и увёз бы её тогда отец домой, как миленькую…

И вот ещё что: пусть и не сразу, но Гражена заметила своеобразный интерес тётки. Она не могла понять его причин, но была уверена — леди Олдери весьма одобрительно смотрит на её ученичество у чародеев. Гражена понимала, что это помогло ей удержаться в Венцекамне, но и, одновременно, это мешало её дальнейшим планам. Получался странный расклад: ради осуществления своих желаний Гражене приходилось стараться в противоположном направлении — и притворяться, что она с интересом слушает рассказы тётки о чародеях, было ещё цветочки. Впрочем, после того, как леди Олдери назвала имя одного из чародеев, её интерес стал настоящим. Кастема — тот самый незнакомец из Астагры или кто-то другой? Тётка описала его внешность: похоже, что тот. Да и Дженева видела его в университете. Было бы неприятно, если бы тот Кастема и чародей Кастема оказались одним человеком — у неё сохранилась кислая оскомина от разговора в заброшенном саду, и рисковать увеличивать её, общаясь с ним по ходу учёбы, ей совсем не хотелось. Хорошо хоть, что пока в их занятиях нет ровным счётом ничего «чародейского». Гражена начинала надеяться, что чародеи и вправду о них забыли — одновременно предчувствуя обиду, если это так.

Дженева же практически не сомневалась, что тот странный незнакомец был чародеем: более того, она скорее бы удивилась обратному. В её нынешней размеренной и наполненной зубрёжкой жизни, лишённой чувства постоянного праздника, ставшего ей привычным за годы бродячей жизни уличных артистов, у неё было только две эмоциональные опоры. Первая — вполне реальная мечта о придворной жизнь, зароненная в ней Граженой, в чьих способностях добиваться своего она уже убедилась. Вторая — гораздо более непонятное ожидание чего-то необыкновенно хорошего; но откуда оно придет или что для этого надо было сделать — всё это было совершенно неизвестно. Единственно, ей казалось, что это чувство было как-то связано с тем Кастемой. Но пока к ней приходила только лёгкая тоска. И когда же закончатся эти дожди? И лишь грустные мелодии её любимой флейты помогали разгонять её грусть…

Северный ветер принес долгожданный мороз и снегопад. Промокший до отвращения город за одну ночь превратился в сказочные снежные чертоги. Даже дворники, которым надо было убрать снег с улиц, радовались произошедшей перемене.

Снова начались занятия, но после нескольких недель, почти безвылазно проведенных в четырёх стенах, девушек больше тянуло на прогулки и маленькие путешествия по почти незнакомому для них ещё городу — и что им кусучий мороз, вечно мокрые варежки и заледеневшие подолы платьев!

Подошло время праздника зимнего солнцеворота. Целых три дня Венцекамень (как и любое другое местечко в Рении) жил только развлечениями и пирушками. Второй день праздника Гражена и Дженева провели в весёлой компании однокашников, впервые попадя на правый берег города. Возвращаясь обратно по Новому мосту, они остановились разглядеть легендарное слияние ленивой Ясы и узкого Глена, от которого брал своё начало широкий и полноводный Гленмар. Девушки стояли у чугунных перил и привязывали детали старых сказок и легенд к реальной картине, расстилавшейся перед ними. Потом попытались разглядеть университет, но отсюда были видны лишь скалистые склоны и часть университетского парка. Зато они обнаружили напротив него новую, неизвестную им ранее деталь: небольшой остров и на нем башню, поднимавшуюся над верхушками тополей.

Они спросили у одного из прохожих, что это такое? Короткий ответ — башня чародеев — вмиг опустил их из мира сказок и легенд на реальную землю.

— Ха, так вот где живут чародеи… — странно хмыкнула Гражена.

Дженева крепче взялась за обледеневшие перила. Её сердце дернулось с привычного места и часто забилось.

— Да, они там — а мы здесь, — промолвила она непонятную фразу.

Разгорячённая весельем Гражена вдруг почувствовала нестерпимую обиду от того, что чародеи забыли о них — а они что, зря столько сил потратили, чтобы стать их учениками?! - и решила исправить допущенную несправедливость.

— Пошли туда. Напомним о себе.

— Мы не успеем дойти засветло, — нисколько не удивилась её словам Дженева.

— Да?… - Гражена подняла голову к уже темневшему небу. — Ничего, нынче полнолуние, а на небе ни облачка.

Девушки переглянулись, подтверждая готовность следовать своему сумбурному решению — и целеустремлённо зашагали к университету.

…Действительно, без помощи яркой луны им никогда бы не удалось пробраться через заснеженный парк. Если ближайшие к университетским корпусам дорожки добросовестно расчищали от снега, то дальше, к реке, были нетронутые снежные завалы. Кроме того, в неверной игре света и тени девушки успели пару раз промазать мимо дорожек и провалиться в мягкие сугробы.

К берегу реки они вышли по уши в снегу. Впереди расстилалась ровная льдистая поверхность Гленмара. После небольшой рекогносцировки на местности они решились повернуть налево. Поверху каменистого склона петляла утоптанная тропинка, хвала духам ночи — не скользкая. Девушки без приключений вышли ею к покрытой тонким льдом заводи, в которой начинался какой-то остров. Повеселевшие путешественницы обменялись надеждами, что это тот самый… Но башни отсюда не было видно, поэтому заводь решили обогнуть.

Этот переход оказался самым трудным. Тропинка, как назло, куда-то исчезла, и им пришлось брести через снежную целину, перепинаясь о спрятанные под снегом корни деревьев. Вдобавок, дорогу преградил незамёрзший ручей — который они заметили, правда, лишь когда Дженева чуть не провалилась в ледяную воду.

Авантюра переставала быть игрой. Забравшись на поваленное дерево, промокшие и замерзшие девушки принялись решать, что им делать дальше. Они уже почти были готовы повернуть обратно, как Дженева разглядела впереди сооружение, весьма напоминающее мостик. Прежняя решимость тут же вернулась и они зашагали дальше.

Это действительно оказался узкий деревянный мост. Даже под утоптанным снегом было видно, какой он старый и что идти по нему опасно: кое-где в настиле зияли темные дыры. Судорожно цепляясь за такие же хлипкие поручни, Гражена и Дженева перешли по мостику на пологий берег острова — и снова взяли налево. Дорожка повернула вглубь острова и через некоторое время вывела их к темной махине высокой узкой башни…

В одном из старинных зданий Венцекамня, сохранившемся ещё со времен расцвета аларанов, чья великая и прекрасная цивилизация не пережила суровых лет Долгой Ночи, есть выцветшая древняя фреска. На ней в один ряд стоят высокие люди в почти одинаковых длинных одеждах. Изустные предания донесли из глубины веков имена некоторых чародеев с этой фрески, но понять, кто из них кто, вряд ли возможно: по странной прихоти художника они почти неотличимы друг от друга…

Одинаковые простые позы, схожие черты лиц, смазанные складки одежды, небогатая палитра красок…

Говорят, если долго разглядывать картину, детали уходят и остается главное — облик гордого, многоведающего, сильного человека.

А ещё говорят, что нельзя пристально смотреть в нарисованные глаза чародеев — потому что тогда смотрящему передастся сумасшедшинка, скрытая в них…