— Я была вне себя… да и как-то не думала, что ты запросишь чего-то уж такого запредельного. Всё-таки я редко ошибаюсь в людях, — медленно проговорила королева, а затем гордо расправила плечи и вскинула голову с яростно блистающим под свечами Алмазным Венцом на челе. — Что ж, не в наших привычках склонять голову под ударами судьбы. Хоть и чует моё величество, завтра за мою доверчивость и опрометчивость воздастся мне сторицей… что ж, посмотрим, посмотрим…

Она ещё немного поговорила на разные темы, а затем столь же величаво как прибыла, и уплыла в шелесте роскошного муарового платья. А мать задумчиво посмотрела на чуть ли не мурлыкающую дочь, проводившую Королеву долгим взглядом, и покачала головой своим думам.

Женька зевнула.

— Ладно, ма, отдохни — и чтобы завтра Вовка был как новенький. Кстати, а как я?

Из ответа матери выяснилось, что всё в полном порядке. Ногу залатали, а морковная Сью даже нашла среди обугленных ошметьев на ристалище отрубленный Женькин мизинец и лихо приделала его на место — языком раны вылизывала, словно кошка!

Тихий смех Женьки немного удивил мать. Но она знаком сделала жест — продолжай — а сама хихикала. Молодец, рыжая — и отвертелась, и слово сдержала…

Да, кстати, и помощники поклялись на совесть работать над победительницей — в общем, ни шрамов, ни последствий не будет. Ах да, кошка тоже хоть и поцарапала по злобе полдюжины обывателей, но таки в конце разорвала ошейник и примчалась к упавшей на руки целителей Женьке первой.

Хоть одна хорошая новость во всём этом! А победительница пусть и чувствовала себя как последняя загнанная кляча, но всё же обняла подушку по своей привычке, от которой так и не смогла избавиться, и с блаженным вздохом растянулась на перине. Ох и тяжёлый денёк сегодня выдался… да и ночка была ещё та — не грех теперь усталому Воину и покемарить чуток.

Всем баюшки!

Как ни запирай ты двери, но танцующей походкой вдруг придёт судьба-злодейка. Взвесит мнимые заслуги и реальны прегрешенья, жизнь всю пристально рассмотрит — да и пустит вдаль по ветру изначального сомненья.

Женька не шла по дворцу. И даже не попирала гордым шагом, как иные напустившие на себя важность именитые сановники. Нет, она именно летела танцующей походкой, щедро раздавая налево и направо улыбки и воздушные поцелуи, мимолётно-многозначительные взгляды и прочие знаки внимания. По её приближении какой-то особый блеск появлялся в глазах седоусых ветеранов, и не одна клятва прозвучала в душах вытянувшихся в струнку и салютующих победительнице новичков. Словно сама весна, устроившая вчера на площади сен-Тропе великолепную в своей неистовой ярости грозу, сегодня почтила своим присутствием роскошный королевский дворец.

Привет, вот и я!

Высокие, алые с золотом двери в тронную залу словно сами собою медленно распахнулись под её взглядом. И уже ступив на полированный мрамор, Женька привычно отцепила с пояса меч — и протянула вправо, дежурному офицеру в мундире королевской гвардии. Однако тот с лёгкой улыбкой показал — нет — и вновь замер, посрамляя выправкой стоящие в нишах статуи и комплекты сияющих доспехов.

Что ж, великая честь — быть допущенной к подножию трона с оружием! Женька усмехнулась и прищёлкнула ножны обратно к поясу. Она всего лишь на миг заколебалась. Не слишком ли жестоко будет? Нет, прочь сомнения! И глухо цокающие сапожки понесли её по вычурной ковровой дорожке прямо и прямо — туда, где на возвышении блистательная Королева почтила своим присутствием эту залу и это собрание.

Присутствующие поворачивались вслед за ней с непроницаемыми лицами. Уж наверняка обожающие подслушивать лакеи разнесли по всему городу слух, что бешеная леди Джейн намерена и сегодня учудить нечто из рук вон выходящее. Ну что ж, приступим… отдав положенную по должности дань этикету да поприветствовав хоть и не свою, но всё-таки Королеву, Женька наконец выпрямилась под задумчивым взглядом голубых глаз. Разумеется, внимание всех в этот миг прикипело именно к Воительнице — однако ту в данный момент интересовал только этот взор.

Помнит ли кое-кто вчерашние слова насчёт всего-что-имеется? Ах помнит… очень хорошо. Говорят, ваше величество одна из лучших врачевательниц королевства?

С высоты трона прилетел ответ, что да — в трудное время, когда работы много, сама Королева на время оставляет Алмазный Венец и трудится над ранеными как простая целительница.

Очень, очень хорошо!

— Видите ли, ваше величество. Тут у меня обнаружились печальные последстствия случайных связей. Понесла я, — с неприкаянной мордашкой Женька похлопала ладошкой пониже пояска. Но при всём желании даже самый искушённый наблюдатель не расслышал бы в голосе этой милой пай-девочки ничего такого. — Так вот — моё желание, как плату за вчерашнее… тобы вы сами, лично, силою своего искусства избавили меня от тягости. Именно этого я и требую в награду, которую вы гарантировали прилюдно.

Воцарилась такая тишина, что стало слышно натужное дыхание судьбы, уже заносящей руку для своего удара. Хоть и шокирующе, да что-то уж слишком простенько выглядела просьба победительницы — ну никак не соразмерно её беспримерному подвигу… Видимо, к таким же выводам пришла и Её Величество, потому что долго думала, прежде чем ответить.

— Надо же — никак не могу сообразить, в чём тут подвох…

В нарушение всех и вся правил, традиций и уложений Женька уже возвращалась к дверям залы, игнорируя изумлённые взгляды и даже упавшего в обморок дворцового распорядителя. И лишь взявшись рукою за вызолоченные дверные ручки, она полуобернулась.

— Завтра с утра я приду на… лечение. А пока что, Ваше Величество, можете поразвлекаться и надрать уши своему сыну, младшему принцу.

Говорят, августейшие и монаршие особы не падают в обморок. Врут, поди — наверняка, придворные летописцы просто не заносят в анналы, дабы не создавать у простого люда мнения о том, что иногда и всесильные бывают бессильны. Так ли то, или же в который раз снова солгала молва, узнать нынче затруднительно. По той простой причине, что история опять не сохранила письменных свидетельств ни о чём подобном.

— Куда делась моя дочь — милая Женька? — плачущая Наталья Сергеевна шумно высморкалась в платок и уже раз, наверное, в сотый поинтересовалась. — Быть может, ты передумаешь?

Женька беззаботно вгрызлась в маринованный огурчик с аппетитным хрустом, от которого мать передёрнулась.

— Мам, если ты не заметила — мы растём, и мы же изменяемся. Я уже не та, что раньше.

За перилами галереи под вечерними тучами исходило тусклым свинцом осеннее море. Словно хмурилось, поражая мрачностью низко нависшие грязные тучи. Мать и дочь на серебристом демоне примчались в Гнездо Серой Ласточки со скоростью, будто за ними гнался сам предводитель всей нечисти. Женька вела машину со своей обычной беззаботностью, зато мать против обыкновения не вцепилась во всё что можно, а лишь угрюмо смотрела незрячим взглядом на дорогу.

И только здесь, в единственном месте, которое все безоговорочно признавали домом, на открытой к морю галерее, и потёк этот тягостный для обеих сторон разговор — да только, Женька оставалась глухой ко всем доводам. И что негоже лишать жизни будущего младенца. И с чего это она так взъелась на его отца — о том даже слухов не ходило, настолько всё было покрыто мраком. И чего ради вынуждать обожающую детишек королеву к такому чудовищному деянию, да ловить на слове. Да и её саму тоже до инфаркта доводить… Женька скептически посмотрела на мать — ну-ну, кое-то ещё и меня переживёт.

— Мам, оставь пустые слова. Мальчишечка принц пусть облизнётся, его маменька-сучка тоже. А ты как-нибудь стерпишь… если сама раньше меня не обзаведёшься детишками. Здоровьечко-то и новый возраст более чем позволяют!

Мать вспыхнула, и только невероятным усилием воли сдержала застящий разум порыв гнева.

— Правду, выходит, о тебе шептались по углам, что бешеная сука и есть, — она покачала головой и всмотрелась в морскую даль. — Уходи, я видеть тебя не желаю.