Изумленной графине Крэк салютовали по обе стороны мира, дали возможность приземлиться на "любую из свободных взлетно-посадочных полос" аэродрома "Лa Гардиа", избавили ее даже от проверки в иммиграционном отделе и на таможне, и с воем сирен и эскортом из шести полицейских мотоциклов помчали с ветерком прямо к дому.

Ей удалось проскользнуть мимо сияющего улыбкой Бэлмора и, несмотря на слезы и всхлипывания горничной, переодеться и привести себя в порядок.

Когда она вошла в столовую, ее моментально снова привел в беспорядок набросившийся на нее с объятиями и поцелуями облаченный в нарядную форму Джеттеро.

Комната была забита цветами, столы так и ломились от яств, и люстры содрогались от звуков триумфальной музыки.

Эпштейн, Бац-Бац и Двойняшка пожимали ей руки, кланялись и приветствовали ее, сияя обожающими улыбками.

На столе перед ее стулом возвышалась стопка каких-то бумажек высотой в фут, и, когда она попыталась сесть, бумажки рассыпались и разлетелись по всему полу. Кредитные карточки! Всевозможных компаний! На всех значилось имя "Рада Парадис Крэкл", а карточка Бонбакса Теллера лежала в букетике из голубых орхидей. Графиня Крэк принялась прикалывать букетик к одежде. В это время вошли Бэлмор с двумя ливрейными лакеями. Они несли большущую золоченую раму.

Но эта вещь предназначалась не графине.

Слуги поставили ее на подставку. Это было что-то вроде пергамента, очевидно, отпечатанного по специальному заказу. На нем крупными буквами красовался заголовок из газеты "Нью-Йоркская грязь":

"ВОЙНА НЕ ОБЪЯВЛЕНА!

ПОД РУКОВОДСТВОМ ПРЕЗИДЕНТА

СОЕДИНЕННЫЕ ШТАТЫ ОТОШЛИ ОТ ГРАНИ

ВОЙНЫ!"

Четверо мужчин так и закатились от хохота!

Графиня же, хоть лопни, ничегошеньки смешного в этом не увидела.

Когда смех немного поутих, графиня Крэк капризно сказала:

– Уж могли бы хоть сказать мне, над чем это вы так смеетесь.

– Эта штука будет повешена на стену в кабинете у Джета, - объяснил Бац-Бац. - Мы это специально перепечатали и поместили в рамку.

– Ну и что? Все равно непонятно.

Она повернулась к Джеттеро:

– Твои слова насчет Гробса и какой-то там женщины здорово озадачили меня. Это нечестно с твоей стороны.

Джеттеро рассмеялся:

– Ну что ж, зато любопытство заставило тебя поскорее сесть на самолет, разве не так? И мы избежали препирательств о том, следует тебе оставаться в Турции или нет.

Уж это не могло ее не рассмешить.

– Ох, Джеттеро! С тобой не соскучишься! А теперь, пожалуйста, скажи на милость, что же все-таки происходит?

Когда все расселись и принялись за креветки, Джеттеро стал рассказывать графине о том, что случилось в Нью-Йорке и Покантикле, но кое о чем явно умалчивал. Остальные то и дело останавливали его и поправляли, и задолго до того, как он закончил, графиня перепугалась насмерть: как он рисковал! Но ей удалось сдержаться и даже не побледнеть.

– Значит, Роксентер мертв, - наконец проговорила она.

– Нет, - сказал Джеттеро. - Он сидит тут, с нами. - И указал на Двойняшку. - Они с Изей владеют всей планетой. Ну что же вы, ребята, будете с ней делать?

– Свиней выращивать, - ответил Двойняшка.

– Ну вот, - сказал Джеттеро графине, - никаких проблем. Они уже все рассчитали.

– Ох, Джеттеро, ну будь же ты серьезным, - вздохнула она. - У тебя имеется какой-то план, я уверена.

– Так точно, мэм, - ответил Хеллер. - Вы попали своим очаровательным пальчиком прямо в точку. Сегодня в четыре часа пополудни мы обязаны быть в Байонне. И очень важно, чтобы ты хорошо оделась и выглядела очень привлекательно, потому что, если ты понравишься, мы сможем назначить срок нашей помолвки.

– Понравлюсь? - изумилась графиня. - Но кому?

– Видишь ли, пока я не могу назвать ее титула, потому что до субботы она не будет им облечена. И это как раз тот вопрос, который нам с ней придется обсудить, - церемонию коронации. А еще - определить дату нашей помолвки. Думаю, лучше всего сделать это где-то на будущей неделе.

– Джеттеро, по-моему, я потихоньку схожу с ума.

– В этом вини летнюю погоду, а не меня.

На пороге столовой возник Бэлмор.

– Гробе на телефоне, сэр, - сказал он, обращаясь к Эпштейну. - Он интересуется, будет ли мистер Двоиняшка выступать перед участниками Швиллербергской конференции, которая состоится после полудня в Белом доме. Он говорит, что написал текст речи, но не хочет вас беспокоить. Он просто хочет удостовериться.

– Надо внести в повестку дня вопрос о продуктивности свиноводства, - вмешался Двойняшка.

– Передайте Гробсу, что мистер Двойняшка там будет, - сказал Изя. - И вот еще что: пусть повременит с очисткой офисов Роксентера - я лично об этом позабочусь.

Тем временем кот, изо всех сил пытавшийся привлечь внимание графини, наконец удостоился этого внимания: графиня с радостью занялась своим любимцем.

Остальная часть обеда прошла без каких-либо ярких моментов, и вскоре графиня, кое-как одевшись и чувствуя, что выглядит ужасно, уже ехала в "Серебряном духе" вместе с Джеттеро в сопровождении двух армейских танков.

Ей хотелось сказать Джеттеро о чем-то очень важном, но в открытое окно автомобиля врывался низкий рев могучих монстров, перекричать который было трудно.

– Зачем тут эти танки? - крикнула она наконец в отчаянии.

– Я еще не успел демобилизоваться, - пошутил Джеттеро.

– А что, всех младших офицеров сопровождает танковый эскорт?

– Да нет, - сказал Джеттеро. - Они, наверное, боятся, что я позабуду сдать пистолет. Я, знаешь ли, расписался за него.

– Джеттеро, ради Бога, будь серьезным! Меня ужасно беспокоит ситуация на Волтаре.

– Если ты все время будешь беспокоиться, то ничего, кроме беспокойства, это тебе не принесет.

– Немного побеспокоиться необходимо.

– Тебе никогда не стать военным инженером, - сказал Джеттеро.

– Да я и не хочу им становиться, - жалобно произнесла графиня. - Мне хочется стать женой военного инженера.

– А, ну то-то. Хорошо, что ты решила занять свою головку именно этим. Вот твое самое трудное испытание. Мы приехали.

Машина остановилась перед небоскребом, величественно возвышающимся около парка.