Вскоре последовало осуществление и остальной части задуманного Мэдисоном дела. Уже на следующий день, не веря своим ушам, лорд Терн, ужасно сожалеющий, что согласился на этот брак, взглянул на коменданта королевской тюрьмы и воскликнул: "Кто?"

– Они просят разрешения приземлиться у нас во дворе, - сказал комендант. - Это аэролимузин, а в удостоверении говорится, что в нем находится королева Крошка. Говорят, что, поскольку владелец его - королевская особа, они имеют право приземлиться.

– Это, наверное, королева-заложница враждебного нам Флистена, - сделал вывод лорд Терн. - Но находящийся в заложниках монарх не имеет доступа в это место!

– Так я им и сказал. Но они отвечали, что королевская особа есть королевская особа и что у них к вашей светлости имеется срочное дело, не терпящее никакого отлагательства.

– Ну, это спорный вопрос, - возразил лорд Терн. - А хоумвизионщики все еще околачиваются возле тюрьмы?

– Нет, ваша светлость.

– Ладно, никто не заметит. Вряд ли тут что-либо важное. Вероятно, она хочет вызволить кого-то, сидящего под замком, и мне придется ей отказать, но лучше я сделаю это лично, а то флистенцы почувствуют себя оскорбленными. Передай им, что они могут садиться.

Лорд надел новую мантию и привел свой стол в порядок.

Немного погодя двое вестников вступили в комнату и остановились по стойке "смирно".

– Ее величество королева Крошка! - хором провозгласили они. - Всем встать!

Двое дюжих лакеев в серебристых ливреях внесли в палату крытый паланкин.

– На колени! - приказали герольды.

Страдая, лорд Терн вышел из-за стола и встал сбоку от него на колени.

Лакеи поставили паланкин на пол.

Рука в синей перчатке отдернула переднюю занавеску паланкина. Молодой голос произнес:

– Встаньте. Можете сесть за стол.

Лорд Терн чувствовал раздражение. У находящихся в заложниках монархов здесь не могло быть никаких дел. Но он поднялся с колен и уселся за стол. Затем взглянул на паланкин с отдернутой занавеской. Крошка сидела в нем с короной на голове, скипетром в руке, в золотом одеянии. Глаза и рот королевы были очень большими, но тем не менее ее вполне можно было назвать красавицей. Затем лорд Терн осознал, что она еще почти ребенок, и не мог удержаться от отеческой улыбки. Ну какой такой неприятности можно ждать от совсем еще юного монарха, находящегося в заложниках? Насколько он мог себе представить - никакой.

– Итак, что я могу сделать для вашего величества? - поинтересовался он, соображая, будет ли учтиво предложить ей конфет.

– Дело не в том, что вы можете сделать для нас, - молвила Крошка Буфер, - а в том, что мы могли бы сделать для вас.

– В самом деле?

– В самом деле, - подтвердила Крошка. - Мы вполне привыкли к судьям, судам и так далее и знаем, в какую большую беду они могут попасть.

– Из-за чего? - спросил Терн, слегка развеселившись.

– Из-за Гриса, - отвечала Крошка.

– Гриса? - вскричал лорд Терн. - О нет! Хватит с меня этого Гриса! - Он уронил седую голову на руки, стиснул ладонями лоб.

– Да, Гриса, - повторила Крошка. - Он самый отвратительный, самый закулисный и беспринципный мерзавец, какие только существуют на свете! Перед тем как стать флистенской королевой-заложницей, я была королевой киноэкрана на планете Земля.

– Земля? В какой стране?

– Мовиола. Но это не имеет значения. Этого Гриса, злодея из злодеев, судили судом моей планеты и приговорили к пожизненному заключению. Но он бежал. Фактически он мой заключенный. Вы избавились бы от больших затруднений, просто передав его мне для отбытия положенного ему срока наказания.

– О, этого я бы сделать не мог. Это не тот судебный округ. Кажется, я знаю, о какой планете вы говорите. Блито-ПЗ. Читал в газетах. Она еще не завоевана. Нет никаких мирных договоров. Но даже если бы мы говорили о Флистене, это не меняло бы дела. Передать вам Гриса я не могу никак.

– Никак-никак?

– Совершенно никак.

– Вы избавили бы себя от больших осложнений, если бы все-таки передумали.

– Извините, - вздохнул лорд Терн, - но это невозможно.

– Ну что ж, - сказала Крошка, - попытались - не вышло. Поэтому, я полагаю, мне придется открыть вам кое-что.

– Дорогая моя… то есть ваше величество, я бы отдал полголовы, чтобы отделаться от Гриса. Но, к несчастью, не могу. Однако, - и он улыбнулся, - просто не понимаю, как он мог причинить еще какие-то неприятности.

– Просто вы не знаете Гриса. Он врет, он мошенничает, он ворует. Но на этот раз он действительно отличился. Он совершил преступление прямо у вас под носом, в вашей собственной тюрьме.

Лорд Терн недоверчиво покачал головой:

– Это невозможно.

– Вы не знаете Гриса, - настаивала Крошка. - На этот раз он действительно добился своего. Вот почему я и решила, что нужна моя помощь. Когда я увидела его по хоумвизору, я сказала себе: "Нет! Не может быть! Но вот он - у меня перед глазами! Грис! Он опять провернул это дело!"

– Дорогая моя… Какое такое дело он провернул опять?

– То же самое, за которое я приговорила его к пожизненному заключению. Двоеженство!

Потрясенный, лорд Терн вытаращил глаза. Двоеженство считалось на Волтаре одним из тяжких видов преступления.

– Нет-нет, это, должно быть, какая-то ошибка. Вы, наверное, говорите о другом человеке. - Он как бы упрашивал свою судьбу: ну пожалуйста, не надо мне больше неприятностей с Грисом.

– Если бы я могла повидаться с ним, - сказала Крошка, - вы бы сразу же убедились, что это правда.

– Надеюсь, что это какая-то ошибка, - молвил лорд Терн. И поспешил добавить: - Знаете, ваше величество, мы можем уладить это немедленно. Если вы позволите, чтобы ваш паланкин перенесли в судебный зал, я велю привести туда Гриса.

Крошка Буфер кивнула, и ее унесли в главный судебный зал. Паланкин поставили перед сиденьем свидетелей, огороженным со всех сторон. Крошка задернула занавески.

После довольно продолжительного ожидания шестеро вооруженных охранников привели Гриса.

Грис не знал, зачем его ведут в суд. Задернутый занавесками паланкин ни о чем ему не говорил. Но когда он увидел, что его путь лежит не в камеру казни, а в зал допроса, вероятно, для того, чтобы выяснить какие-либо детали о его преступлениях, то немного приободрился. Грис прошел за барьер, отгораживающий место свидетелей, стараясь произвести хорошее впечатление на лорда Терна, усаживающегося в кресло на своем возвышении для судьи.