— А в Очаково ты как оказался?

— Там квартира Маршаловой матери. Она ее сдает обычно, сама за городом живет. Хотел найти его. А нашел — тебя, — улыбнулся Герцог. — Что это была за пара недоделанных ковбоев?

— Не знаю. Они меня в подъезде у квартиры ждали. Разглядеть и познакомиться я не успела, — ядовито сказала Танька. — Извини, не сложилось как-то.

— Иди сюда, — поманил ее ладонью Герцог. Танька подошла, ее усадили на колени и сгребли в охапку. Танька едва не замурлыкала от счастья. — Ты чего такая злая?

— Ты… Да сволочь ты, вот что! — заявила Танька и тут же прикусила язык.

— С этого момента поподробнее, пожалуйста.

— Я тут ношусь, как сумасшедшая… Мстю… Мщу… за него. А он жив и здоров!

— Ну, извини, — смеющимися глазами посмотрел на нее Герцог, и пропел: — «Я пришел, а ты жива — пидманула, пидвела…» Могу застрелиться. Хочешь?

— Тьфу на тебя… — окончательно смутилась Танька. — Отпусти меня вообще, а то это плохо кончится…

— Да уж, — кивнул Герцог. — Иди, сядь, и вернемся к нашим баранам.

Танька села.

— Нам надо найти Маршала. Найти и расспросить. Может быть, он знает еще что-то обо всем этом мерлезонском балете с лабораторией.

— И где его искать?

— Не проблема, найдется. Вот этот самый Саша — это уже поинтереснее.

— Ты его правда знаешь?

— Знаю. И скажу, что он всегда был парнем порядочным. Но чертовски себе на уме. А теперь, наверное, стал втройне себе на уме. И не исключено, что его потянуло на какие-то подвиги, и он в порядке. Или пока еще в порядке. Я бы не стал на его месте пытаться переиграть эту странную контору в одиночку. Я бы ее и в компании переиграть не пытался. Разве что со взводом спецназа.

— Это повод забирать себе деньги?

— Ну, деньги, положим, не твои. Но я думаю, что дело вовсе не в деньгах.

— А в чем?

— Я же говорю — парень решил сыграть в какую-то игру. Выйти на эту лабораторию, но не напрямую — через тебя.

— Сэм, говорят, наш гвинейский друг… — грустно вздохнула Танька. — А как все красиво начиналось. И клиентов он не предавал, и вообще влюблен до гроба.

— Возможно, он узнал то, что знаю я.

— Что?

— Что эта лаборатория — в некотором роде контора Империи.

— Чего-о? — уронила челюсть Танька.

— Того. Филиал такой. Местный. Все эти экстрасенсы и раскачка — фигня. Игрушки, чтобы пациенты не скучали и не разбегались. Они работают с энергетикой. Приводят ее в норму. И попутно раскачивают острое чувство ностальгии и «тоски по родине». А потом пациент отправляется в мир иной — сама понимаешь, в какой. Ему ж ничего уже не надо, только домой вернуться. И берут его в юном возрасте под белые руки, и обрабатывают соответственным образом. И — готов суперсолдат. Такого уровня, которого из простого хоть хулигана, хоть барона с первого раза не сделаешь. Сдохнет он.

— Это какая-то полная паранойя… — покачала головой Танька.

— Это не паранойя. Я давно ждал, что здесь появится какой-то умник и устроит именно такую контору. Вот, дождался.

— Что, его сюда прислали и внедрили? Зеленые человечки на летающих тарелках…

— Не знаю, не знаю… Вряд ли. Но я не знаю, что у него в голове. Может, это его личная инициатива. Какая разница-то?

— И что нам теперь делать?

— Я бы сдался и взломал эту контору к чертовой матери изнутри. Но, боюсь, меня туда не пустят. Не дураки там сидят. Можно было бы попробовать смотаться…

— Найдут, — вздохнула Танька.

— Хе-хе, — усмехнулся Герцог. — Не найдут, если постараться. Но не в том дело. Ну, хорошо, мы смотаемся, а они продолжать будут?

— Как я поняла, на аркане туда не тянут. Если есть дураки…

— Нет. Если сегодня не тянут, так завтра потянут. Потянут и в строй поставят, и мнения не спросят. Так уже было…

— Спорим, это не государственная контора? Поэтому и не могут они вот так запросто кого-то отловить.

— Пока уговаривают, пока, — с нажимом сказал Герцог. — Но если выйдут на полную мощность — будут и отлавливать. И президент у нас будет соответственный, и все в лучших традициях Империи. Контора-то государственная. Но нежная дружба наших спецслужб известна с давних пор. И, к тому же, это может быть именно что личной инициативой. Под эгидой какого-то спецотдела по экстрасенсам. Кто знает?

— Психотронно-темпоральная война? — улыбнулась Танька, но смешно почему-то не было.

— Не знаю. Я знаю одно — меня, моих друзей пытаются использовать. Пытаются вновь закинуть в эту мясорубку. Вновь хотят сделать из меня инструмент для убийства. Инструмент, лишенный индивидуальности, тело, в котором полторы эмоции и три рефлекса. А я никогда никому больше не позволю из меня что-то делать, — Герцог говорил тихо, но так, что Танька почувствовала, как по спине ползут мурашки. Не сдержавшись, Герцог все же саданул кулаком по столу. Танька протянула к нему руку, но он сделал резкий запрещающий жест, и она отпрянула. Герцог сделал пару вздохов, улыбнулся.

— Ладно. На сегодня хватит. Эри, Рыжий! — громко крикнул Герцог.

Через пару минут на пороге возникла встрепанная Эри.

— Чего ты орешь… у меня там такой бой накрылся…

— Сохраняться надо. Пить будем?

— А вы закончили? — оглядела их Эри и принялась убирать тарелки со стола.

— Угу. Извини, но сама понимаешь. Чужие проблемы тебе не нужны.

— Какой же ты чужой… — Эри растрепала Герцогу волосы. — Кто пойдет в палатку?

— Лучше кто-то из вас. И, кстати, мы тут мирно пьянствуем часов так с пяти, хорошо?

— Ну, конечно. Кого на этот раз замочил?

— Замочить не замочил, но двух подстрелил.

Эри нахмурилась.

— Все так серьезно?

— Серьезнее некуда, — криво улыбнулся Герцог. — Я расскажу то, что нужно. И вы потом передайте по ребятам.

— Оу-кей, — кивнула Эри, но выражение ее лица не соответствовало беззаботной интонации. — Что будем пить?

— Все. И побольше.

— Деньги гони, ага?

— Я дам. У меня есть. — Танька прошла в коридор, достала из кошелька пятисотку, потом подумала, достала еще одну.

— Вот.

— Ну вы даете, командир… — удивилась Эри.

Танька отчего-то вздрогнула.

— Бери, бери. Сигарет купи приличных, ладно?

Эри кивнула, накинула куртку и удалилась. В коридоре объявился Рыжий со следами дремоты на мрачной физиономии. Танька подумала, что с такой внешностью, да еще и отягощенной трехдневной щетиной, его каждый день должна останавливать милиция. В Рыжем было что-то восточное, и в результате он выглядел типичным чеченским террористом.

Эри вернулась с рюкзаком, под завязку набитым бутылками, и блоком сигарет. Красное вино — в ассортименте от полусухого до крепленого и мадеры. Бутылка водки. В общем — вполне приличное количество на четыре от души желающие надраться физиономии. Бутылки были выстроены в ряд на подоконнике — по крепости, выпотрошенные из блока пачки улеглись в две стопки на столе — и понеслось.

Гитара, вино, еще раз гитара — по кругу, здесь пели все. И вновь вино. Сигаретный дым свивался под потолком в клубы, уже кто-то расплескал вино по столу, и Танька задумчиво развозила по столу розовую жидкость, вычерчивая иероглифы. Слушая хрипловатый голос Рыжего, она понимала, что попала в правильную компанию. Здесь действительно все были свои — в чем-то сумасшедшие, но при этом единственные нормальные из всех встреченных ей людей. Здесь поступали по чести, а не по принятым правилам, думали по-своему, а не по школьным догмам, и всем искусствам предпочитали одно — умение быть самим собой и оставаться собой в самой трудной ситуации.

— Ну так почему — Рыжий-то? — наконец, улучила момент Танька.

— А. Это наш семейный анекдот, — ответила Эри. — Приехали к нам как-то трое знакомых из Питера. Ну, не очень знакомых. Совсем, вернее, незнакомых. Мы с ними в Интернете познакомились. В чате. У меня там никнейм был — Эрин. Как везде. Ну, я не знаю, каким боком они читали, или сколько по дороге выпили, но, в общем, они решили, что не Эрин, а Эрик. Парень по имени Эрик. Заходят они в квартиру, и говорят ему: привет, мол, Эрик. Он говорит — я не Эрик. Это она Эрик, если так можно сказать. Нет, говорят дорогие гости. Она Рыжая, а ты Эрик. Как раз в сумме один викинг. Я говорю — нет, это я тут Эрик. Точнее, Эрин. А они — нет базара, тогда ты Эрик, а он — Рыжий. Так всю дорогу нас и называли. Ну, и прижилось.