Утром она проснулась довольно рано, надела высохшее за ночь белье и отправилась прощаться с комендантшей. Та напутственно покивала ей на прощание, но в беседы вступать не стала, видимо, тоже не любила подниматься спозаранку.

На платформе метро Танька задумалась. Вагон по правую руку привез бы ее к пересадке на красную ветку, в сторону Юго-Западной. Вагон слева — на Выхино. Танька подбросила монетку, выпала решка, и она шагнула налево.

В агентстве все выглядело обыденно — все та же красавица-секретарша, все тот же пасьянс на ее мониторе.

— Директор на месте? — относительно вежливо спросила Танька.

— Да, — кивнула девушка, потом посмотрела на Таньку внимательнее. Видимо, о чем-то ей Танькина внешность сказала, потому что секретарша сунула руку куда-то под стол. Кнопка, сообразила Танька. А девочка-то вовсе не для мебели тут сидит. Память на лица у нее замечательная. Ну что ж — тем скорее подоспеет директор. Или пара жлобов с крепкими бицепсами; впрочем, это не самое важное.

Директор вышел из кабинета собственной персоной, и никаких жлобов на горизонте не обнаружилось. Первым делом он глянул на секретаршу, та едва уловимо двинула глазами в сторону Таньки, раскладывая пасьянс.

Николаич еще раз взглянул на Таньку, видимо, его память на лица была чуть послабее, или он, как многие мужчины, в первую очередь запоминал в женщине цвет волос и стиль одежды. Но второй взгляд ему помог — директор самую малость изменился в лице и жестом пригласил Таньку в кабинет. Там она, не спрашивая позволения, села в кресло и положила ногу на ногу. Директор сел напротив, закурил, щелчком пододвинул к Таньке пачку и начал сверлить ее взглядом. Танька смотрела на него, слегка улыбаясь, и глаз не отводила.

— Интересно посмотреть на живого мертвеца… — наконец сказал он, раздавливая в пепельнице окурок.

— Интересно посмотреть на человека, сдавшего с потрохами своего знакомого, — в тон ответила Танька.

Директор слегка приподнял брови, поправил очки. Видно было, что слова Таньки на него произвели минимум впечатления. Разве только слегка огорчили.

— Интересная версия…

— Версия? — ехидно спросила Танька. — Версия в виде двух дуболомов с пистолетами часа в четыре утра была довольно интересной.

— И почему же вы решили, что это я подсказал им, куда нанести визит?

— Потому что кроме вас и Саши никто не знал об этом адресе.

— О каком адресе?

— О квартире в Медведково, — сказала Танька, начиная недоумевать. Или ей мастерски врали, или говорили чистую правду. Правда часто выглядит неубедительно, потому что не старается выглядеть таковой — это Танька знала с детства, когда родители верили ее вранью, но не верили правде.

— Милая девушка. С чего вы решили вдруг, что я знал этот адрес?

— Со слов Саши… — сказала она, понимая, что неубедительно выглядят как раз ее обвинения.

— Ах, со слов Саши, — протянул директор. — Подумайте сами — зачем бы Саше сообщать мне свои адреса? У меня есть номер его мобильника… один из номеров. Этого вполне достаточно. Кто ничего не знает — тот ничего не расскажет; и мы оба всегда придерживались этого принципа.

Танька подумала и кивнула.

— Да. Извините. Я не знаю, ошибся он или солгал… но я вам верю.

— Спасибо, — с ехидцей ответил Николаич. — Большое, проникновенное спасибо. Так в чем дело? Зачем вы ко мне пришли?

— Я была уверена, что вы сдали нас определенным людям. И хотела, чтобы вы связались с ними и помогли нам встретиться.

— Увы. Тут я помочь ничем не могу, — развел руками директор.

Танька вздохнула. Первый путь из трех оказался ложным.

— Кстати. А почему вы назвали меня покойником?

— Потому что некоторое время назад наш общий друг Саша просил меня проследить информацию по вашей персоне. По определенным базам данных. И, судя по ним, вы скончались, если мне не изменяет память, первого или второго ноября. Автомобильная катастрофа. Тело было опознано, хотя и с трудом, одним из знакомых, только по некоторым предметам — машина горела, и было выдано родителям для захоронения.

— Потрясающе… — после паузы вымолвила Танька, сначала с трудом уложив в голове саму казенную фразу, а потом, поверх — ее смысл.

— Именно что. Меня впечатлило мастерство, с которым это было проделано. Интересно, сколько стоила эта услуга?

— Не знаю, — твердо сказала Танька. — Я за нее не платила. Кстати! А когда Саша спрашивал об этом?

— Сейчас посмотрю. Он звонил по телефону, на следующий день перезванивал. Кажется, я отмечал это в календаре. А, да, пожалуйста. Седьмого числа.

— А он только про меня узнавал?

— Нет, еще про какого-то молодого человека. Да, вот. Дмитрий Суворов. Но по нему вообще ничего не нашли. Кроме прописки, данных из военкомата и с места работы. Так я ему и сообщил — что Дмитрий Суворов, видимо, жив и здоров, а вот Татьяна Потапова скончалась.

И тут до Таньки дошла фраза целиком.

— Какого ноября я скончалась в автокатастрофе?

— Первого ноября сего года.

Николаич внимательно посмотрел на Таньку, потом нажал кнопку селектора.

— Кофе, пожалуйста, большую чашку. И покрепче.

Только выхлебав залпом половину чашки, Танька обрела дар речи.

— Обалдеть можно…

— Я вас не понимаю, — нахмурился Николаич. — Разве не вы организовали эту процедуру?

— Нет. Не я. И не Саша, как я понимаю.

Тут уже дар речи на некоторое время изменил Николаичу, но ему не понадобился кофе — он только зажег очередную сигарету и пару раз затянулся.

— Ну, что я могу сказать… у вас влиятельные друзья.

— Совершенно мне незнакомые, что особо здорово, — улыбнулась Танька. — Скажите, а что мне теперь делать? Я покойник с первого ноября. Разумеется, это значит, что я никого не убивала… — Танька осеклась, проговорившись, но Николаич только покивал, предлагая ей продолжать.

— Но ни квартиры, ни документов у меня нет! И денег нет тоже.

Николаич задумался.

— В принципе, если кто-то смог подделать запись в очень хорошо защищенных базах данных…

Танька кивнула.

— Да. Но я не хочу обращаться к нему.

— Милая Таня. Поймите меня правильно, на вашем месте я бы не стал отказываться от его помощи. У вас нет другого варианта. Я думаю, что это весьма влиятельный человек, и бескорыстно никто не возьмется избавить вас от его внимания.

— Да. Я поняла. Спасибо, — улыбнулась Танька.

— Не обижайтесь. Я не смог бы сделать это и за любые деньги. Я занимаюсь совсем другими вещами. Супружеские измены, разводы, пропавшие родственники, сомнительные сделки с квартирами. Может быть, Саша смог бы что-то решить… хотя вряд ли.

— Саша мне такого нарешал… — сплюнула Танька, но одернула себя. — Ладно. О покойниках или хорошо, или ничего.

— Вот как? — Николаич поднялся, подошел к окну, некоторое время молча смотрел во двор. — И как это произошло?

— Взорвалась машина, — сообщила Танька, и они с директором внимательно посмотрели друг на друга.

— Остроумные у вас друзья, Таня, — горько выговорил Николаич.

— «Сэм, говорят, наш гвинейский друг…» Попался бы мне этот друг!

— Думаю, еще попадется, — усмехнулся Николаич.

Танька встала.

— Спасибо вам большое. И извините меня. Вы мне очень помогли, а я…

— Не берите в голову.

Танька вышла из кабинета, вежливо улыбнулась на прощание секретарше, аккуратно прикрыла тяжелую дверь. Она чувствовала себя Алисой в Стране Чудес. «Все страньше и страньше!» Только все это больше похоже на название другой книги — «Страна чудес без тормозов» замечательного японца Харуки Мураками, которого Танька очень любила и запомнила местами даже наизусть. Эх, подумала она, такое не снилось никакому Мураками. И сочинилась бредовая считалка: