Вскоре вернулся Ярдман. Он постучал, и Билли открыл дверь. Он вошел в туалет.

– Они уже идут, – сообщил Ярдман. – Скоро полетим. Кстати, как девушка?

– Умерла, – доложил Билли.

– Отлично, – сказал Ярдман. – Меньше работы для Витторио.

Я вскинул голову.

– Мой дорогой мальчик, – сказал Ярдман ласково. – Какая жалость. Какая утрата. – Затем он обратился к Билли: – Ты стрелял плохо. Я ожидал от тебя совсем другого.

– Но они вдруг пустились бежать, – возразил Билли, и в его голосе послышались жалобные интонации.

– Надо было приблизиться.

– Я и так приблизился! Я оказался очень даже близко, ярдах в десяти самое большее. Я стоял в подворотне и, как только они прошли мимо, готов был всадить в них по пуле, но они пустились бежать. Ни с того ни с сего. Но я все-таки застрелил ее, верно? Я уложил ее даже на бегу. Ну а в него я не попал, потому что она резко дернулась и опрокинула его на мостовую.

– Если бы с тобой не было Витторио... – холодно начал Ярдман.

– Но он же был со мной, так? Это я велел ему внедриться в толпу и держать ушки на макушке. Может, Витторио и подслушал, что полицейские велели этому гаду поехать с ними, но ведь это я догадался позвонить в больницу и выманить его оттуда. И вообще, когда я позвонил вам второй раз, разве не вы сами сказали, что все к лучшему и надо взять его живым, потому что у вас для него есть дело?

– Ладно, – сказал Ярдман, – все хорошо, что хорошо кончается, но стрелял ты отвратительно.

Он открыл дверь, и в помещение ворвался грохот откатываемого настила. Когда дверь за ним закрылась, Билли изрыгнул серию страшных ругательств. Он плохо воспринимал критику.

Один за другим заработали двигатели, самолет завибрировал. Я поднес к глазам часы. Если бы прошло еще немного времени, Патрик отказался бы лететь. Ему и так оставалось времени в обрез, чтобы добраться до Гатвика: надо было уложиться в положенные пятнадцать рабочих часов. Учитывалось общее время нахождения летчика на дежурстве, а не только летные часы, и выход за разрешенный лимит означал штрафы.

– Встань на колени, – ткнул меня револьвером в спину Билли. – Руки на стену, и не вздумай пихнуть меня случайно при взлете.

Я не пошевелился.

– Делай, что тебе сказано, приятель, – злобно прошипел Билли, ударив меня ногой по колену. – Встань на колени.

Я опустился на колени.

– Вот какой послушный графчик, – удовлетворенно сказал Билли и провел стволом револьвера по моему затылку.

Самолет начал двигаться, подъехал к площадке для проверки двигателей, потом стал выруливать на взлетную полосу. Машина стала набирать скорость, но в туалете не было иллюминаторов, и невозможно было угадать момент взлета. Однако когда самолет стал набирать высоту, меня прижало к стенке, а поскольку Билли не хотел упасть на меня, то уперся мне в лопатки револьвером. Я молил бога, чтобы Патрик не угодил в воздушную яму.

Патрик сейчас далеко-далеко, в своей кабине. Наверное, клянет меня на чем свет стоит за опоздание, пьет первую чашку кофе, очищает первый банан и понятия не имеет, что мне необходима его помощь.

Патрик закончил набор высоты, уменьшил мощность моторов и повернул на юг, к Средиземному морю.

Средиземное море. Меня снова охватила та же противная дрожь, что и тогда, когда я вдруг понял: все нити ведут к Ярдману. «ДС-4» не был герметизирован. Дверь салона можно было спокойно открыть и закрыть. Возможно, Билли просто выбросил Саймона из самолета. Бесследное исчезновение. Десять тысяч футов и сверкающее синее море.