Во дворе больницы стояло такси. Водитель читал газету. Я помахал ему рукой, и он, сложив газету, завел мотор и подъехал ко мне. Я дал ему листок с адресом, который получил от карабинеров, он равнодушно поглядел и кивнул. Я открыл заднюю дверь и стал залезать. Он вежливо ждал, чуть повернув голову, пока я устроюсь, затем мягко двинул машину вперед. Выехав из ворот больницы, он свернул направо, на аллею, шедшую вдоль ограды, и, проехав ярдов пятьдесят, остановился. От одного из деревьев, что росли у обочины, отделилась фигура. Человек, резко распахнув дверцу, оказался в машине.

Он свирепо скалился, не в силах сдержать торжества. В руке у него возник револьвер с глушителем.

Малыш Билли.

– Что-то ты, сволочь, задержался, – сказал он.

Я посмотрел на него, стараясь за напускным равнодушием скрыть потрясение. Он же, сунув мне револьвер под ребра, примерно туда, где оставила след пуля, сказал водителю:

– Поторапливайся, Витторио! Его долбаная светлость опаздывает.

Такси поехало, мягко набирая скорость.

– Мы же сказали: в четыре, – широко осклабясь, говорил Билли. – Разве тебе не передавали?

– Мне звонили из полиции, – слабо отозвался я.

– Ты слышишь, Витторио! – захохотал Билли. – В больнице решили, что мы из полиции. Здорово, да?

Я отвернулся к окну.

– Только попробуй, – предупредил Билли. – Только попробуй открыть дверь, сразу получишь пулю.

Я посмотрел на него.

– Да, да, – хохотнул он, – небось не нравится выполнять мои приказания? Ничего, не развалишься. И учти, это только цветочки.

Я не ответил, но это Билли не расстроило. Он сидел развалясь, вполоборота. Его довольная ухмылка застыла, превратив лицо в маску.

– Как птичка?... Мисс как там ее... – Он пошевелил пальцами. – Подружка?

Прежде чем ответить, я немного подумал. Что бы мне подумать раньше!

– Она умерла, – каменным голосом сказал я.

– Ну и ну! – весело отозвался Билли. – Какая жалость! Ты слышишь, Витторио, юбка его сиятельства приказала долго жить...

Витторио кивнул. Все его внимание было сосредоточено на дороге. Он вел машину по боковым улочкам, избегая оживленных магистралей. Я тупо глядел ему в затылок и думал, каковы мои шансы попытаться отобрать револьвер у Билли, прежде чем он успеет выстрелить. Учитывая, что ствол впивался мне в ребра, я решил, что шансы эти равны нулю.

– Ну ладно, ладно, – не унимался Билли. – Скажи, ведь правда я ловко все провернул?

Я не ответил. Краем глаза я заметил, что выражение триумфа уступило на его лице место мстительной злобе.

– Ничего, ты у меня быстро перестанешь задирать нос, – прошипел он. – Ах ты, сучий аристократический потрох...

Я промолчал. Он еще сильнее вонзил мне в ребра ствол револьвера.

– Дай срок, графское отродье, дай только срок...

Мне, собственно, ничего не оставалось делать, как ждать. Такси катило по городу, мы миновали центр.

– Прибавь ходу, Витторио, – сказал Билли. – Мы опаздываем.

Витторио нажал на акселератор, и вскоре город остался позади. Дорога резко свернула налево, потом – направо, потом мы снова оказались на прямом отрезке, и я с удивлением увидел взлетную полосу аэропорта Мальпенса. Мы подъехали к нему сбоку, по дороге, что вела к грузовым воротам.

Самолет «ДС-4» стоял на площадке, по-прежнему готовый забрать в Англию четырех кобыл. Витторио остановил машину в пятидесяти шагах от него.

– Ну а теперь, – сказал мне Билли, снова любуясь собой, – слушай меня внимательно и делай, что велю, иначе я проделаю в тебе отверстие. Я не шучу. – В этом я как раз и не сомневался. – Иди прямо к самолету, потом по настилу в самолет, а там в сортир. Понял? Я буду идти за тобой в двух шагах.

Я был сбит с толку, но в целом даже доволен поворотом событий. Я не предполагал, что поездка в такси закончится так мирно. Молча я открыл дверцу и вылез. Билли быстро протиснулся вслед за мной и встал рядом. На его пухлых детских губах вновь заиграла торжествующая улыбка.

– Вперед, – сказал он.

В этой части аэродрома было пусто. Люди в основном толпились ярдах в четырехстах от нас, возле главного здания. Но четыреста ярдов по открытому пространству казались мне слишком длинной дистанцией. С другой стороны стояли такси и рос густой кустарник. Находясь во внутренней борьбе с самим собой, я все же подчинился приказанию Билли. Подошел к самолету, стал подниматься по настилу. Билли неукоснительно соблюдал дистанцию в два шага. На таком расстоянии он чувствовал себя хозяином положения – ни промазать, ни оказаться слишком близко от конвоируемого.

Наверху стоял Ярдман. Он хмурился и стучал пальцем по часам, хотя глаза его по-прежнему оставались невидимыми за очками.

– Слишком тонко режете, – раздраженно буркнул он. – Еще четверть часа – и у нас возникли бы проблемы.

По-прежнему основным моим ощущением было впечатление полной нереальности происходящего.

Отвечая, Билли обрызгал меня слюной:

– Он поздно вышел из больницы. Еще пять минут, и мы бы пошли его оттуда вытаскивать.

У меня по коже поползли мурашки. В конце концов поездка закончилась вовсе не так мирно. Я увидел перед собой бездну.

– Ну, садитесь. Я скажу пилоту, что наш пропавший работник вернулся с ленча и можно лететь назад в Англию. – Ярдман поспешно стал спускаться по настилу.

– Вперед, ваша светлость, – хмыкнул Билли. – И прямо в сортир. Тот, что слева. – Револьвер уперся мне в позвоночник. – Делай, как велено.

Я поднялся по трем ступенькам, открыл дверь слева, вошел.

– Руки на стену, – распорядился Билли. – Прямо перед собой. Чтобы я мог их видеть.

Я подчинился. Он захлопнул за собой дверь. Мы стояли и молчали. Время от времени он довольно хихикал, а я клял себя за идиотизм.

Транспортировка грузов и людей! Саймон добрался до сути, а я остановился на полпути. Дымовая завеса Билли затуманила мне глаза. За ней я и не разглядел Ярдмана. Вместо того чтобы, опираясь на послание Саймона и свои собственные воспоминания, вычислить Ярдмана, я стал целоваться с Габриэллой и обо всем забыл. А пять минут спустя она уже лежала в крови на мостовой.

Я закрыл глаза, прислонился лбом к стене. Дальнейшая жизнь имела для меня смысл, только если Габриэлла не умрет.