– Вы получите за это медаль, Карез.

Офицер кивнул.

– Это был один из вариантов. Возможно, такой вариант посоветовал бы я сам, если бы я был труслив.

– Начинайте маневр отклонения.

Он включил главный экран, посмотрев на неподвижный "Энтерпрайз".

– Если они хотят сохранить свой корабль, они должны начать огонь сейчас.

Скотти подключил обзорный экран и уставился на диаграммы. Расчеты Глак Сонна базировались на методе "беспорядочного уклонения", используемого клингонами ранее. Опустив руки на панель управления, он уставился на изображение сверхновой бомбы.

Изображение дернулось. Скотти, быстро рассчитав эффект смещения, допечатал еще три цифры и нажал на пуск.

Бледный луч света коснулся бомбы. Видимого эффекта не наблюдалось.

Пот стекал по его лицу, он дождался следующего подергивания и выстрелил снова. На сей раз не было даже луча.

Он выкрикнул короткое слово в экран, затем в бессильной ярости пнул консоль, отшибив пальцы. Отвернулся от экрана, подошел к портативному транспортатору.

"Активировать". На консоли управления загорелся красный огонек. Недостаточно энергии. Если бы он попытался транспортироваться, его тело было бы просто рассеяно на молекулы.

Возможно, это было бы даже лучше, чем девять часов ожидания бомбы. Которая сделает то же самое.

Он начал было вызывать Ухуру, но затем решил немного подождать. Внизу, наверное, сейчас полная неразбериха. А здесь еще можно кое-что сделать.

Он спустился в столовую, достал несколько полевых рационов. В своей каюте взял бутылку деневианского бренди – должно хватить на девять часов. В конечном счете, он отключил системы жизнеобеспечения повсюду, кроме вспомогательного мостика и Палубы Восемь, где были деревья и фонтаны. Он должен был экономить энергию, так как все еще существовала возможность, что прибудет корабль Федерации и спасет его по крайней мере от нападения клингонов.

На мостике, он пощелкал выключателями на пульте офицера связи, переключая все сигналы на свой ручной коммуникатор. Спустившись на РЭК-палубу, он сел на прохладную траву, прислонившись спиной к столу дерева, и открыл бутылку.

"Ухура, Джим. Любой, кто это слышит. Говорит "Энтерпрайз".

В вычислениях была ошибка. Хотя мы попали в сверхновую бомбу, энергии, чтобы уничтожить ее или отклонить, было недостаточно. Так же не было и энергии, чтобы спустить меня вниз.

Глак Сон, я не обвиняю тебя в том, что произошло, ни в малейшей степени. Ты предостерегал меня – кстати, твой метод беспорядочного уклонения прекрасно сработал".

Он осторожно подбирал слова.

" Я не могу говорить долго. Этот коммуникатор на нейтрино забирает в тридцать раз больше энергии, чем обычный. Если я вызову вас снова, то только когда придет помощь. Удачи вам и прощайте."

– Я не понимаю, –сказал Глак Сон дрожащим голосом. – Я оставил большой резерв для погрешности.

Ухура положила руку ему на плечо, занятая своими собственными мыслями.

Четыре сотни людей передвигались туда-сюда по полю из синей капусты, раздавая и получая приказы. Если бы они были банту, подумала Ухура, они бы сделали разумную вещь: просто сели бы на землю и подождали девять часов. Если бы они пережили удар сверхновой бомбы, тогда можно было бы распределить еду и воду, разобраться со снабжением. Единственное, что нужно было сделать немедленно – и что было сделано – расставить охрану по периметру. Она также заметила, что несколько человек осторожно собирают капусту и сваливают ее в кучи, чтобы не потоптать.

Она сидела, скрестив ноги, на сухой земле, и наблюдала за выполнением своих приказов.

По крайней мере, оставалось старое африканское ощущение парадокса. Не "парадокса", конечно, в английском языке не было слова для этого понятия. Она сидела в крошечном шарике, где небо было землей, затерянном в бесконечности космоса. Было это безмятежное, глупое поле с синей капустой, куда они все пришли, чтобы принять смерть, обычно предназначавшуюся только звездам.

Это было странное чувство семейства, ответственность за эти сотни братьев, сестер, детей – молчаливо отказавшись от материнства ради "Энтерпрайза" и Федерации, теперь она по-матерински заботилось о целом экипаже корабля.

Она вспомнила историю, услышанную от сестры ее прабабушки.

Первый мужчина и первая женщина счастливо жили на небесах.

Однажды Бог сказал им, что они должны спуститься на Землю, и спросил, чью судьбу они желают разделить – судьбу луны или судьбу банана?

Они не знали.

Он объяснил: луна растет, затем стареет и умирает. Но она всегда возвращается.

Банан, когда живет, порождает ростки; они сопровождают его, пока он живет и растет, и окружают его, когда он умирает. Он умирает навсегда, но его дети остаются жить.

Значит, мы можем всегда возрождаться, сказали они, но жить и умирать в одиночестве; или мы можем разделить жизнь с детьми, но умереть навсегда.

Как вы решите.

Какой путь лучше, спросили они.

Я не скажу вам. Все животные выбрали один путь. Вы делаете выбор последними.

Какой путь выбрали животные?

Бог рассмеялся. И этого я вам не скажу.

Мужчина хотел идти путем луны, путем его разума и его страхов. Женщина хотела идти путем банана, путем ее сердца и ее надежд. Мужчина использовал слова, а женщина нет; таким образом, они дали нам жизнь и смерть.

Ее прабабушка не удивилась бы, узнав Chatalia, думала Ухура. Просто люди, выбравшие путь луны.

Глава 11

До острова оставалось несколько минут.

– Мне кажется, нам лучше надеть ботинки, –сказал Кирк, пытаясь отвязать их от пояса. – Мы можем лететь без ножных крыльев, энсин?

– Вы можете держаться в воздухе, –ответила Паркер. – Вы только будете хуже маневрировать.

– Но мы не можем и хорошо стрелять, пока полностью не избавимся от крыльев, –заметил Вилсон.

– Правда, –сказал Ларосс, – но они, наверное, сразу же нас обезоружат.

– Или попробуют это сделать, –добавил Мур.

– Посмотрим по ситуации, –сказал Кирк.

– Если бы они были людьми, –сказал Маккой, – я бы сыграл на их любопытстве, чтобы вынудить их оставить нас в живых. Но я не уверен, что у них оно имеется.

– И они убивают представителей своего собственного вида достаточно легко, кивнула Паркер.

– Подождите, –сказал Вилсон. – У двоих из нас по два фазера, с тех пор как нам спустили винтовки. Я могу спрятать ручной фазер в ботинок и отдать только большой – Мур, ваш фазер при себе?

Мур невинно улыбнулся.

– Уже припрятан, сэр.

– Примем решение на месте, –сказал Кирк. – Если они уже решили убить нас сразу же, мы будем сопротивляться, до последнего фазерного кристалла. Все знали, но никто не проговорил вслух, что кристаллы, вероятно, переживут всех жителей планетоида. – Если же они захотят поговорить, обезоружив нас, мы отдадим им все, кроме двух спрятанных фазеров.

– Трех, сэр, –сказала Парк, немного покраснев. – Мистер Скотт настоял, чтобы я взяла запасной. Он был прикреплен к ее предплечью, под рубашкой. – Мне передать его кому-нибудь? Я никогда такими не пользовалась, только на тренировках.

– Нет, –возразил Спок. – Так как вы, безусловно, самая меньшая, они, вероятно, сочтут вас наименее опасной.

Они были уже достаточно близко от земли, чтобы рассмотреть встречающих. Большинство были вооружены копьями. Все были магами, один имел золотую ленту. У одного из них, возможно, Т'Лаллиса, на шее висел транслятор.

Освободившись от сети, они дрейфовали к земле. Здесь практически не было гравитации. Они приземлились только благодаря магнитным ботинкам.

Маг первой касты сказал что-то малопонятное. Т'Лаллис подплыл к нему с транслятором, и тот повторил.

– Теперь вы пленники. Любая агрессия будет наказана смертью. –Т'Лаллис что-то прошептал. – Вытяните руки перед собой и позвольте нам забрать ваше оружие.