Буря нарастала и словно ее отражение на земле кровавая мясорубка набирала все новых сил.

Сто сорок килрачей ворвались в транспортный узел у подножья одного из холмов: там несколько сотен шахтеров пытались организовать нечто вроде укрепленного пункта. Вооруженные камнями и палками килрачи, как стая демонов, набросились на них, наплевав на почти восьмикратное численное преимущество, и на следующие десять-пятнадцать минут весь вокзал превратился в арену бессмысленной, ужасающей бойни. Доведенные до безумия килрачи гибли один за другим, но перед этим успевали отправить на тот свет по пять-шесть человек; некоторые голыми руками рвали человеческие тела на части, в боевом безумии мощными ударами ломали шейные позвонки. Будь у людей оружие по-мощнее, нежели кирки, топоры и кухонные ножи, возможно, им и удалось бы отстоять вокзал, а так к исходу двадцатой минуты внутри здания осталось несколько сотен трупов или покалеченных людей и килрачей; оставшиеся семь "котов" лишь мельком оглядели все вокруг и пошли дальше.

Тринадцать килрачей с трофейными вейерами и мобильной ракетной установкой больше тридцати минут прицельным огнем блокировали широкую дорогу из города, пока их сородичи взламывали оборону из трех дотов и легковооруженной бригады пехоты сотней метров севернее. В конце концов, командующий отрядом, что прорывался на подмогу своим, приказал двум имеющимся в наличии танкам двигаться на засевших в засаде, а остальным - продолжать движение к месту боя. До холмика добрался только один танк: во второй угодило сразу три ракеты, и последняя пробила покореженную броню над энергоблоком. Чудовищная вспышка взрыва осветила и расправу, учиненную первым танком над килрачами, и безнадежно опаздывающие человеческие отряды: этих самых тридцати минут более чем хватило, чтобы завалить своим трупами подходы к дотам, но зайти в "мертвую зону". Не больше пары десятков смогли проникнуть внутрь укреплений, и тогда тяжелые орудия приближающихся людей выплюнули косматые шары сконцентрированной плазмы. Словно расплатанные головы шары описали изящные дуги и рухнули на созданные самими людьми огневые точки, затопив на десятки квадратных метров вокруг все ослепительным огнем, в котором плавилась даже многометровой толщины наружная броня дотов.

Семнадцать килрачей незаметно пробрались в тыл упорно держащейся в каком-то доме бригады местного гарнизона. Бой был коротким и неравным: под струями плазмы килрачи гибли один за другим, но зато отвлекшиеся от обороны люди прозевали решительный натиск трех сотен "котов"…

Молодой килрач, с оторванной случайным выстрелом у предплечья рукой, откуда тугими струями хлестала кровь, успел добежать до неторопливо ползущего танка. Наводчики, совершенно напрасно посчитав его неопасным, дали первый зал по штурмующим склон холма килрачам, и лишь потом обратили свое внимание на него. А килрач в диком прыжке перемахнул отделявшие его от танка пять метров и, падая на броню, зубами активировал термодетонатор…

Один из крупнейших отрядов под перекрестным огнем рвался к вершине холма. Семьсот килрачей без малейшего следа колебаний или неуверенности бежали навстречу истребительному урагану огня и плазмы - и гибли. Гибли десятками, сотнями, умирали молча и со страшными криками, но по их трупам шли новые и новые, презрительно игнорируя радостно раскрывающую им объятия смерть. До вершины добралось всего ничего - шесть или семь десятков, но они немедленно завязали бой с расчетами излучателей и бросившимся на перехват солдатами. А снизу подтягивались все новые и новые килрачи, и уже не было ни сил, ни средств, чтобы организовать еще один подобный смертоносный удар.

А внизу, зажатый между холмами, лежал город, на улицах которого вольно играла паника.

А в небесах сталкивалось два циклона, и первые капли назревающего ливня уже рвались вниз, тщетно стараясь остудить кипевшую на земле ярость, утихомирить, успокоить; гигантские молнии по несколько миль длиной протягивались на полнеба; бил молот грома; ураганный ветер срывал ветви с деревьев, выворачивал молодую поросль с корнями, поднимал в воздух комья грязи и шлейфы песка. То тут, то там появлялись воронки смерчей, пока что небольшие, но иногда они соединялись, растворялись друг в друге, и тогда новорожденный монстр с ревом принимался шествовать по степной равнине, оставляя за собой траншеи вывороченного грунта.

Боги смерти и хаоса, существуй они на самом деле, наверное, были бы довольны!