Человек десять, как и он, с фонарями тоже занялись поисками.

Время от времени в тишине, – казалось, пугающая торжественность зрелища, вид смерти невольно заставляли живых молчать, – звучало чье-нибудь имя.

Порою в ответ на зов раздавались жалоба, стон, крик, однако чаще всего – мертвая тишина!

После некоторого колебания, словно опасаясь испытывать судьбу, молодой человек все-таки решился последовать примеру других и трижды прокричал:

– Господин Бийо!.. Господин Бийо!.. Господин Бийо!.. Однако никто ему не ответил.

– Да, конечно, он мертв! – прошептал молодой человек, смахнув рукавом набежавшую слезу. – Бедный господин Бийо!..

В это время два носильщика прошли мимо него, неся мертвеца к Сене.

– Эге! – молвил тот из них, что поддерживал тело под мышки и потому голова мертвеца находилась у него перед самым носом. – Мне кажется, наш повойничек вздохнул!

– Ну, ежели всех выслушивать, – со смехом заметил другой, – так, пожалуй, и мертвых не окажется.

– Граждане! – обратился к ним молодой офицер. – Умоляю вас, позвольте мне осмотреть человека, которого вы несете!

– Да пожалуйста, милейший, – охотно согласились носильщики.

Они усадили покойника на землю, чтобы офицеру легче было осветить его лицо.

Молодой человек поднес фонарь ближе и вскрикнул. Несмотря на ужасную рану, изуродовавшую лицо почти до неузнаваемости, ему почудилось, что это именно тот, кого он разыскивает.

Вот только жив или мертв этот человек? У человека, который был одной ногой в могиле, голова была рассечена ударом сабли; рана, как мы уже сказали, была огромна! С левого полушария кожа слезла чулком и вместе с волосами лоскутом свисала на щеку, обнажив теменную кость; височная артерия была перерублена, отчего все тело раненого или убитого было залито кровью.

С той стороны, где находилась рана, человек был неузнаваем.

Молодой человек дрожащей рукой перенес фонарь на другую сторону.

– Ох, граждане! – вскричал офицер. – Это он!.. Это тот, кого я разыскиваю: господин Бийо!

– Вот черт! – пробормотал один из носильщиков. – Немного не в порядке ваш господин Бийо!

– Вы же сами сказали, что он вздохнул!

– Так мне показалось…

– Ну так сделайте одолжение…

Офицер достал из кармана монету в один экю.

– Чего изволите? – с готовностью спросил носильщик, увидев монету.

– Бегите к реке и принесите в своей шляпе воды.

– С удовольствием!

Носильщик бросился к Сене. Молодой человек встал на его место, чтобы поддержать раненого.

Несколько минут спустя носильщик вернулся.

– Брызните водой ему в лицо! – приказал молодой человек.

Носильщик повиновался: он опустил руку в шляпу и покропил лицо раненого.

– Он вздрогнул! – воскликнул молодой человек, державший умиравшего на руках. – Он не умер!.. О, дорогой господин Бийо, какое счастье, что я пришел!..

– Да, черт побери, это действительно большое счастье! – поддержали его оба носильщика. – Еще несколько шагов, и ваш друг пришел бы в себя в сетях Сен-Клу.

– Брызните еще раз!

Носильщик повторил операцию; раненый вздрогнул и издал вздох.

– Ну, теперь видно, что он точно жив, – заметил другой носильщик.

– Что же нам с ним делать? – спросил первый.

– Помогите мне перенести его на улицу Сент-Оноре, к доктору Жильберу, я вам хорошо заплачу! – предложил молодой человек.

– Нельзя.

– Почему?

– Нам приказали бросать мертвецов в Сену, а раненых переносить в госпиталь Гро-Кайу… Раз он подает признаки жизни и, стало быть, мы не можем сбросить его в воду, мы обязаны снести его в госпиталь.

– Хорошо, давайте отнесем его в госпиталь, и поживее! – согласился молодой человек.

Он оглядев.

– Где находится госпиталь?

– Шагах в трехстах от Военной школы.

– Значит, вон в той стороне?

– Да.

– Придется пройти через все Марсово поле?

– Так точно; из одного конца в другой.

– – Боже мой! Неужто у вас нет носилок?

– Может, и найдутся, – отвечал второй носильщик. – Это как с водой: еще одна монета, и…

– Да, правда, – согласился молодой человек, – вам же ничего не досталось… Держите, вот вам еще экю; разыщите мне носилки.

Десять минут спустя нашлись и носилки.

Раненого уложили на матрац; двое носильщиков взялись за ручки, и мрачный кортеж двинулся по направлению к госпиталю Гро-Кайу в сопровождении молодого человека; в одной руке он сжимал фонарь, а другой поддерживал голову раненого.

Жутко было идти ночью по залитой кровью улице, спотыкаясь о неподвижные и холодные тела или о раненых, приподнимавшихся и снова со стоном падавших наземь.

Спустя четверть часа они наконец прибыли в госпиталь Гро-Кайу.

В те времена госпитали, в особенности военные, были далеко не так хорошо устроены, как в наши дни.

Пусть же не удивляет читателей царившая в госпитале Гро-Кайу путаница, а также беспорядок, мешавший хирургам работать в полную силу.

Прежде всего не хватало кроватей. Пришлось реквизировать матрацы у жителей близлежащих улиц.

Матрацы эти лежали не только на полу, но и на госпитальном дворе; на каждом из них ожидал помощи раненый; однако хирургов не хватало точно так же, как матрацев, и разыскать их было еще сложнее.

Офицер – читатели, вне всякого сомнения, признали в нем нашего старого приятеля Питу – добился за два экю, чтобы ему оставили матрац с носилок; Бийо осторожно занесли на госпитальный двор и оставили там вместе с матрацем.

Желая добиться хотя бы того малого, что было возможно в сложившихся обстоятельствах, Питу приказал положить раненого как можно ближе к двери, чтобы перехватить на ходу первого же входящего или выходящего хирурга.

Он испытывал огромное искушение прорваться внутрь и любой ценой привести оттуда доктора; но он не решался оставить раненого: он опасался, что Бийо невольно примут за мертвого и заберут матрац, а фермера сбросят на голую землю, Питу провел во дворе уже около часу и за это время он несколько раз окликал проходивших хирургов, но никто из них не обратил на его крики ни малейшего внимания; вдруг он заметил одетого в черное господина, осматривавшего при помощи двух санитаров одного за другим умиравших.