– Всегда фатальный исход? Необратимо?

– О, да, в действительности, Макрам просуществовал на десять лет дольше обычного. Его случай примечателен по ряду причин. В других известных случаях – предположительно их не так уж много – болезнь в первую очередь разрушает яички жертвы, стерилизуя и в большинстве случаев превращая в импотента. Имея шестерых здоровых детей, очевидно, что семенники Рибейры были охвачены в самую последнюю очередь. А раз они оказались охваченными болезнью, процесс пошел чрезвычайно быстро семенники были полностью заменены жировыми клетками, хотя печень и щитовидка еще функционировали.

– Что же в конце концов убило его?

– Гипофиз и надпочечники вышли из строя, не функционировали. По сути он был ходячий мертвец. Он упал в одном из баров, в середине какой-то непристойной песни. Мне так передали.

Как всегда, мозг Эндера автоматически отлавливал противоречия.

– Как же может распространяться наследственная болезнь, если она стерилизует свою жертву?

– Обычно она передается по своеобразным параллелям. Один ребенок может умереть от болезни; его братья и сестры могут не иметь явных проявлений, но все они передают порочную тенденцию своим детям.

Естественно, мы все опасались, что Макрам, имея детей, передал им всем дефективные гены.

– Вы обследовали их?

– Ни один из них не имеет генетических деформаций. Вы можете быть уверены, донна Иванова все время стояла у меня за спиной.

– Ни один не имеет? Нет даже тенденции к проявлению?

– Слава Богу, – сказал доктор. – Кто бы вступил с ними в брак, если бы они имели отравленные гены? Я не могу понять, каким образом генетический дефект Макрама остался необнаруженным.

– Ваши генетические изучение проведены здесь, сейчас?

– О, нет, вовсе нет. Около тридцати лет назад мы перенесли страшную чуму. Родители донны Ивановой, Венерадос Густо и Венерадос Гайда, провели детальное генетическое сканирование каждого мужчины, женщины, ребенка в колонии. Благодаря этому им удалось обнаружить способ лечения. Их компьютерные сопоставления позволили выявить и составить подробное описание этого дефекта – именно поэтому я и обнаружил причину смерти Макрама. Я никогда не слышал об этой болезни, но в файлах компьютера хранилась информация о ней.

– А Ос Венерадос разве не обнаружили заболевания?

– По-видимому, нет, иначе они сказали бы Махросу. Но даже сами они не сказали, Иванова сама могла обнаружить его.

– Может быть она обнаружила, – сказал Эндер.

Найвио громко рассмеялся.

– Это невозможно. Ни одна женщина в здравом уме не будет намеренно иметь детей от человека с подобным генетическим пороком. Макрам несомненно находился в постоянной агонии на протяжении многих лет. Вы ведь не пожелаете такого собственным детям. Хотя Иванова и эксцентричная особа, но она не сумасшедшая.

Джейн была довольно забавной особой. Когда Эндер вернулся, она воссоздала свой образ в пространстве терминала для того, чтобы вдоволь громко посмеяться.

– Ничего не помогло, – сказал Эндер. – В благочестивой католической колонии, подобной этой, иметь дело с биологистом, наиболее уважаемым человеком. Конечно, у него и в мыслях нет усомниться в основных предпосылках.

– Не извиняйся за него, – сказала Джейн. – Ты ведь не можешь запретить мне быть забавной.

– По крайней мере, это лучше, чем слащавости, – сказал Эндер. – Он охотнее верит, что болезнь Макрама отличалась от описанных ранее случаев.

Для него предпочтительнее, что каким-то образом родители Ивановой не заметили болезни Макрама, таким образом она вышла за него замуж в полном неведении. А ведь вывод-то гораздо проще: недуг Макрама протекал так же как и остальные, сначала поразил яички и семенники, а все дети Новинхи зачаты от другого человека. Неудивительно, почему Макрам был так жесток и зол. Каждый ребенок напоминал ему, что его жена изменила ему. Она же давала клятву быть верной и порядочной. А шестеро детей, как щелчки по носу.

– Очаровательные противоречия религиозной жизни, – изрекла Джейн, она умышленно нарушала супружескую верность – но у нее и в мыслях не было пользоваться контрацептивами.

– Ты можешь просмотреть образцы генетического кода детей и определить наиболее вероятного отца?

– Ты думаешь, что не догадаешься?

– Я догадался, но хочу быть уверен, что медицинская очевидность не опровергнет очевидность ответа.

– Конечно же это Лайбо. Вот кобель! Произвел шестерых детей Новинхе и четырех собственной жене.

– Чего я не понимаю, – произнес Эндер, – так это почему Новинха не вышла замуж за Лайбо. Какой смысл выходить замуж за человека, которого она явно презирала, о чьей болезни знала заранее, а затем уходить на сторону и рожать детей от того, кого любила с самого начала?

– Обман и каприз – это свойства человеческого ума, – пропела Джейн. Пиноккио был таким болваном, что все время мечтал и пытался стать настоящим мальчиком. Он так и не понял, что с деревянной головой на плечах намного проще.

Майро тщательно следил за дорогой в лесу. Он узнавал деревья там и здесь, или ему казалось, что узнавал – ни один человек не одарен умением свиноподобных распознавать и называть каждое дерево, хотя люди никогда и не поклонялись деревьям, как тотемам предков.

Майро умышленно выбрал окружной длинный путь, чтобы добраться до бревенчатого дома. С тех пор как Лайбо принял Майро вторым учеником наряду со своей дочерью Аундой, он не переставал наставлять их, что они не должны создавать даже намека на тропинку, соединяющую Милагр с домом свиноподобных. Когда-нибудь, предупреждал он, может возникнуть конфликт между свиноподобными и людьми, мы не станем проводниками погрома, отсутствие тропы отведет бурю от них. Сегодня он шел противоположной стороной залива, по гребню крутого берега.

Он был уверен, что скоро появится одна из свиней и будет медленно двигаться за ним, наблюдая за его поведением. Несколько лет назад Лайбо объяснил это так: самки должны жить где-то в этом направлении, поэтому самцы зорко следят за зенадорами, когда те приближаются слишком близко. По настояниям Лайбо, Майро никогда не углублялся в эти запрещенные места. А теперь его любознательность сразу гасла при одном воспоминании о теле Лайбо, когда они с Аундой нашли его в тот ужасный день. Лайбо был еще жив, его глаза были открыты и двигались. Он умер в тот момент, когда Майро и Аунда встали на колени около него и прижали к себе его окровавленные руки.