- Не может быть.

- Как не может быть? Голубая карета, гнедые лошади, да и лицо кучера мне что-то знакомо.

- Воля твоя, а это не Днепровский. Зачем ему от нас прятаться?

- Да, странно! Впрочем, мы сейчас узнаем. Вон видишь вдали красную кровлю?.. Это его подмосковный дом. Поедем поскорее.

Через несколько минут мы своротили с большой дороги, проехали с полверсты опушкою березовой рощи, потом, оставив в правой руке огромный пруд, повернули длинным липовым проспектом к барскому дому, окруженному со всех сторон рощами и садами. На обширном дворе не видно было ни души, и даже ворота были заперты.

- Что это значит? - сказал я. - Неужели никого нет дома?

- А вот погоди, спросим, - прервал Закамский, посмат ривая кругом. - В самом деле, ни одной души! Постой? Вот как-то идет... Это, кажется, садовник Фома... Эй, любезный, поди-ка сюда! Садовник Фома, седой старик в синем суконном камзоле, подошел к нам с низким поклоном.

- Что, братец, - спросил Закамский, - Алексей Семено вич дома?

- Сейчас изволил уехать в Москву.

- А Надежда Васильевна у себя? - спросил я.

- Никак нет, сударь.

- А она также уехала?

- Вот уж часа три будет, как изволила уехать.

- Однако ж не в Москву?

- Не могу знать, - отвечал Фома, переминаясь и поче сывая в голове.

- Натурально не в Москву, - подхватил Закамский. - и отправились бы вместе. В чем поехала ваша барыня?

- Она изволила уехать верхом. , - Ну, вот, слышишь, Александр! Надежда Васильевна доехала прогуляться. А что, не знаешь, братец, скоро она воротится?

- Не могу знать.

- Так не знаешь ли, по крайней мере, куда она поехала?

- Вот изволите видеть: Алешка-ткач был сегодня на ба заре - он говорит, что встретил барыню на столбовой дороге, близехонько от Москвы.

- Что ж это такое? - сказал Закамский, взглянув на меня с удивлением. - Ведь тебя приглашали?.. Послушай-ка, братец, - продолжал он, обращаясь к садовнику, - что, у вас сегодня на барской кухне обед готовят?

- И огня не разводили, сударь.

- Ну, это кажется решительно!.. Делать нечего, Алек сандр, поедем назад.

- Что это значит? - сказал я, когда мы выехали опять на большую дорогу.

- Это значит, что ты ошибся днем.

- О, нет! Меня точно звали сегодня.

- Странно!.. Ты приглашен, а никого нет дома, муж уехал в карете, жена ускакала верхом... Что это все значит?

- Уж не случилось ли какого-нибудь несчастья?

- А что ты думаешь?.. И я начинаю опасаться.

- Кажется, Алексей Семенович не ревнив? - сказал Закамский, помолчав несколько времени. - Не знаю, - отвечал я, стараясь казаться равнодушным, - да и почему мне это знать? - Полно, так ли, Александр? - продолжал Закамский, глядя на меня пристально. - Если верить городским слухам, то Днепровский имеет полное право ревновать свою жену... - Что ты говоришь! - вскричал я. - Ты думаешь, что :. они поссорились?

- Да, мой друг, и, может быть, за тебя.

- За меня!

- Эх, Александр! Жаль, если это останется у тебя на

Душе! Какой вздор!..

Не спорю, мой друг, но вся Москва говорит...

Это просто одно злословие, городские сплетни!..

- Я и сам то же думаю, однако ж согласись, мой друг: если эти слухи дошли до мужа... Впрочем, вся эта болтовня должна скоро кончиться: ведь ты через несколько дней едешь в деревню?

- Не знаю.

- Как не знаешь? Да если не ошибаюсь, в нынешнем месяце будет ровно три года, как ты расстался с твоей не вестой, а сколько раз я слышал от тебя, что ты ждешь не дождешься минуты, когда тебе можно будет покинуть навсегда Москву?

- Моя свадьба отсрочена еще на целый год.

- Право? Однако ж, надеюсь, не ты просил отсрочки?

- Разумеется.

- То-то, мой друг, смотри, не променяй счастья всей своей жизни на какую-нибудь минутную прихоть.

- Да помилуй, Закамский! - прервал я с досадою. - -С чего ты взял?..

- Ну полно, не сердись, Александр! Я верю, что это все вздор, но, право, не мешало бы тебе хоть на время уехать из Москвы. Перестать ездить к Днепровским ты не можешь, это даст новую пищу злословию, а воля твоя, если ты будешь у них по-прежнему ежедневным гостем, так все московские старушки пойдут к присяге, что ты любовник Днепровской. Однако ж, - продолжал Закамский, - не прибавить ли нам ходу?.. Я что-то очень проголодался, а до Москвы еще далеко. Мы пустились скорой рысью, и до самой заставы не го ворили ни слова. Закамский, вероятно, думал, как бы скорей добраться до Москвы и пообедать, а мне, признаюсь, вовсе было не до еды. У кого совесть не чиста, тот всего на свете боится, а тут и невинному человеку бог знает что пришло бы в голову. Такой поспешный отъезд Днепровских из их деревни, странная мысль Надины уехать в Москву верхом, Алексей Семенович, который, встретясь с нами на большой дороге, не остановился, а, казалось, хотел от нас прятаться, - все оправдывало догадки Закамского. Ну, если в самом деле Днепровский узнал, что я в переписке с его женою, что она меня любит, что она потихоньку ко мне приезжала... Избави господи!.. Когда мы въехали в заставу, Закамский спросил меня, куда я намерен отправиться и не хочу ли вместе с ним отобедать в каком-нибудь трактире, я отказался, и мы расстались. он поехал искать обеда, а я поскакал домой. Егор встретил меня у ворот моей квартиры. - Вас, сударь, дожидается вот этот барон, - сказал он, помогая мне слезть с лошади.

- Какой барон?

- Ну, вот этот-с!.. Как его?.. Бараноброкин, что ль?

- А! Барон Брокен?

- Точно так-с. Я вбежал в комнату.

- Здравствуй, Александр Михайлович! - сказал барон, идя ко мне навстречу. - Насилу я тебя дождался. Я вошел вместе с ним в мой кабинет.

- Притвори хорошенько дверь, - продолжал барон, - и садись, я хочу говорить с тобой о важном деле. Ты пугаешь меня!

- Пугаться нечего, а надобно будет взять решительные меры Ты был сейчас в подмосковной Днепровского?

- Да.

- И верно, никого не застал?

- Никого.

- Ну, мой друг, наши дела идут худо!

- Что ты говоришь? - Сегодня поутру Надежда Васильевна приехала из своей подмосковной, послала за мной, я застал ее в ужасном отчаянии. Представь себе, какой несчастный случай... Да: иначе не могло и кончиться. Сколько раз я говорил ей жечь твои письма, так нет! Ох эти женщины! Не могут жить без улик! Письма, колечки, портреты!.. А на что все эти глупые бирюльки?.. К чему вся эта дрянь?.. Попадется на глаза мужу, вот и беда!