Над Россией март бушует, а тут, на крымских берегах, ни снега, ни мороза.

Просто ветрено и прохладно. Но погода всегда летная. И потому тут круглый год идут испытания новых самолетов и десантных планеров. И потому лучших летчиков готовят именно в Крыму. Аэродромов тут так много, что можно считать Крым не совокупностью многих аэродромов, а одним большим непотопляемым авианосцем.

Если смотреть на восток, то там угадывается большой аэродром за горизонтом. На северо-восток - еще один. Два на севере. Если смотреть на запад, то там вдалеке каждый день в небе точечки. Это каких-то девчонок готовят к следующему воздушному параду. Они удивят мир групповым затяжным прыжком. Их не только для парада готовят. Есть и другое предназначение группам отважных девчонок, которые могут валиться с неба, не раскрываясь до двухсот. А вчера садился там сверкающий самолет. Может, "Сталинский маршрут"? И улыбнулась.

Сидит укутанная Настя на берегу. Камушки в воду бросает. Кричат чайки. Стучит море. Зашуршали камушки позади. Оглянулась. От солнца рукой закрылась. Слепит.

В лучах солнечных стоит огромный человечище. Не разобрать лица. Только пальто кожаное различимо да сапоги ярче солнца.

- Здравствуй, Драконище.

Подхватил он ее на руки. Закружил.

- Здравствуй, Жар-птица.

- Отпусти, дурной, даже у советских парашютистов головы иногда кружатся.

Опустил он ее осторожно.

- Как ты тут?

- Хорошо, Дракон. Рассказывай.

- Что же тебе рассказывать?

- Все рассказывай. Я ничего не знаю.

- Все просто. Был заговор. Был. Самый настоящий. В их руках были все системы связи и недостроенный командный пункт в Жигулях. Оттуда можно было управлять не хуже, чем из Москвы. И в Москве очень многое было в их руках. И по провинциям. На товарища Сталина они имели что-то очень серьезное. Настолько серьезное, что могли его совершенно легально на пленуме ЦК партии в чем-то уличить и снять... Они могли арестовать кого угодно и делали все, что хотели.

В их руках уже была почти ничем не ограниченная власть. И был у них "Контроль-блок" - ключ ко всем правительственным, государственным, военным, дипломатическим и всем другим системам связи. Задавлен мятеж. Задавлен до того, как успел вспыхнуть. Бочарова я арестовал. Вот этой рукой ордер предъявлял. Вот этим пистолетом в морду бил. Хорошо рукояткой в морду.

Хорош "Лахти" тем, что тяжел. Как двинешь в рыло, вроде молотком. Одна забота:

чтоб не до смерти. Хороший человек Бочаров. Жалко. А как подумаешь, так и хрен с ним. Ежов отстранен от должности Народного комиссара внутренних дел, но пока остается Народным комиссаром водного транспорта.

- Да почему же?

- Не спеши. Всему свое время. Товарищ Сталин стратегию и тактику классовой борьбы понимает лучше нас. Помяни мое слово: пройдет месяца два-три и пропадет товарищ Ежов. Никто о нем больше не вспомнит.

- А Берия теперь Нарком НКВД?

- Ты догадлива.

- А что с Фриновским?

- Фриновский назначен Наркомом военно-морского флота.

- Так он же...

- Это повышение, но у нас такое повышение называется: отфутболить на чердак.

Фриновского надо было выслать подальше от Москвы, оторвать от корней. Полетал он по Союзу от Москвы до самых до окраин, с южных гор до северных морей.

Больше не летает. Смещен и арестован.

- А Берман?

- Товарищ Сталин устроил учения и потребовал от Бермана любыми способами захватить или нейтрализовать системы связи в Москве. Берман с задачей не справился, и тогда товарищ Сталин снял его с поста Наркома связи. Под Новый год его арестовали, судили и уже расстреляли.

- Кто же теперь будет Наркомом связи?

- Пока нарком не назначен, но руководит связью Пересыпкин.

- Тот самый майор Пересыпкин, который с Берманом ругался?

- Тот самый полковник Пересыпкин. Помяни мое слово, товарищ Сталин назначит его Наркомом связи.

- Полковника наркомом?

- А разве у нас так не бывает? Звание соответствующее товарищ Сталин ему присвоит. Только с товарищами посоветуется... Своим товарищ Сталин не жалеет.

- Нашел товарищ Сталин папку?

- Нашел.

- А "Контроль-блок"?

- За что, думаешь, тебе второй орден?

- А папки на тебя я все сожгла в паровозной топке.

- Знаю. Но все сначала запомнила, а потом Сталину рассказала.

- Не может такого быть.

- Может. Все запомнила. Все доложила.

- Я болтала, а он записывал?

- Знаешь, нет. У него есть записная книжка. А еще у него есть коричневая тетрадка, в которую он записывает неизвестно что. Он ее никому не показывает.

Но на этот раз он не записывал ни в записную книжку, ни в тетрадку. Он может вполне обходиться без тетрадки и записной книжки: память у него, как у тебя.

Может, на всю страну вас двое таких. Ты ему страницу за страницей выкладывала, он сидел и слушал. Как с магнитофона на магнитофон информация переписывалась.

Иногда товарищ Сталин меня звал, чтоб и я послушал.

- Ты меня. Дракон, прости. В бреду.

- В бреду-то в бреду. Но только ему и рассказала, ни мне, ни докторам рассказывать не стала. Ему ты рассказала потому, что у тебя еще до бреда такое намерение было.

- Правильно, Дракон, было.

- Он тебя за это особо благодарить будет. Но и мне в конечном итоге это не повредило. Чем больше он про меня знает, тем легче ему меня контролировать.

Тем больше у него ко мне доверия.

- Я это понимала. Потому все запомнила и ему рассказала.

- Знаешь, что товарищ Сталин для тебя сделал?

- Не знаю.

- Он приказал сейф, в котором Бочаров "Контроль-блок" держал, тебе подарить.

- И где он сейчас?

- Его вычистили, выкрасили и отвезли в Жигули. В подземном городе у тебя персональные апартаменты. Вот туда сейф и поставили. Ты в бреду сейф вспоминала как человека живого и просила товарища Сталина тебе его подарить.

Товарищ Сталин - человек добрый. Приказал немедленно твое желание исполнить.

Это, конечно, не все. Добыв "Контроль-блок", ты спасла всех нас. Не только он тебе благодарен, но и я персонально. Проси, что хочешь.

Проси, что хочешь.

Что же она хочет?

Проснулась Настя среди ночи. Бушует море за окном, терзает ветер пальмовые ветви, гремит железо на крыше, а ее вопрос поразил: что же она хочет в этой жизни? Никогда она над этим не думала. Ничего ей не надо. Денег не надо. Зачем деньги? Квартира тоже не нужна. Счастлив тот, кто все потерять не боится. А не боится тот, у кого терять нечего. Ей нечего терять, все ее достояние в одном солдатском вещмешке помещается. Ордена? Два их у нее. Самых высших. Хороший пистолет? Хороший - это "Лахти". Тяжел для нее "Лахти". А если не "Лахти", то "Люгер". Вот он рядом лежит.