– Да, это они поехали разыскивать нас, – подтвердил Нурым, хотя втайне надеялся, что это не так.

Бекей сидел молча, бессмысленно ковыряя палочкой землю.

– Мы сейчас увидим, куда они поехали. Они должны показаться на том бугре!.. Все четверо в черных шинелях, с винтовками…

Нурым и Бекей посмотрели в ту сторону, куда указывал Сулеймен. Через несколько минут на склоне холма появилось несколько всадников. Они ехали рысью. Неожиданно передний остановился и стал всматриваться. Затем махнул рукой в сторону переправы, и небольшой отряд поскакал к реке. Всадники остановились на берегу как раз напротив аула хаджи Жунуса.

Хаким побледнел, когда в юрту вошли два джигита в черных шинелях. Он сразу понял – за ним!.. Всю неделю он держался настороже, и вот, когда угроза, казалось, уже миновала, жандармы пришли. Они пришли неожиданно, чего как раз и боялся Хаким. «Разве узнаешь, где настигнет тебя беда?! Что делать, что делать?..»

– Проходите, – робко проговорил он, приглашая жандармов на переднее место.

Хаджи Жунус полулежал на кошме, подложив под локоть подушку, и дремал. Услышав разговор, быстро поднял голову.

– Хаким Жунусов, вас срочно вызывает начальник. Он ждет вас на том берегу. Идемте! – сказал жандарм, что постарше.

– Что за начальник? Что ему от меня нужно? – спросил Хаким.

– Он ждет. Живо одевайтесь!

– А куда он хочет меня повезти?

– В канцелярию волостного… – вырвалось у жандарма. – Идемте поскорее, там поговорите!.. – уже вежливее сказал он.

Разговаривая с жандармом, Хаким тайно надеялся, что начальник только поговорит с ним и сейчас же отпустит, но когда услышал: «канцелярия волостного» – уже нисколько не сомневался, что его хотят отвезти в Джамбейту и посадить в тюрьму. Он подозвал Адильбека и что-то шепнул ему на ухо. Мальчик быстро вышел из юрты. Хаким надел свой белый китель, причесал волосы и вместе с жандармами не спеша вышел во двор.

Адильбек мчался как вихрь: на тропинке, ведущей к реке, он догнал Шолпан.

– Хакима арестовали!.. Я тороплюсь к Нурыму, чтобы позвать его на помощь!.. – чуть приостановившись, крикнул Адильбек и снова помчался. Увидев на противоположном берегу четверых военных, поджидавших, очевидно, конвоиров с Хакимом, мальчик решил не показываться им на глаза, пробежал с полверсты вниз по течению и переплыл реку.

Шолпан, не успевшая хорошо расспросить Адильбека, что случилось, недоуменно пожала плечами, с минуту постояла, глядя на мелькавшие в траве босые ноги мальчика, затем спустилась к воде и принялась приготавливать лодку. Неожиданно где-то позади раздался крик:

– Эй, погоди, куда хочешь отгонять лодку?

Голос был незнакомый и грубый. Шолпан быстро обернулась и замерла от удивления и неожиданности: вниз по тропинке, по которой только что она шла, спускались трое – два жандарма и Хаким, который шел между ними. Передний жандарм шагал быстро и махал рукой, давая понять Шолпан, чтобы она не отгоняла лодку; второй, шедший позади, то и дело покрикивал на Хакима, поторапливая его.

Тревожно забилось сердце Шолпан, она поняла, что Хакима постигла большая беда. В первую минуту Шолпан так растерялась, что даже не могла думать – во все глаза смотрела на жандармов и Хакима. С противоположного берега послышалось конское ржание. Шолпан вздрогнула и оглянулась – там тоже военные люди с винтовками. Сколько их? Раз, два, три, четыре… Один джигит держит в поводу лошадей, другой, склонившись над водой, умывается, остальные двое сидят в тени ивы и о чем-то оживленно переговариваются. Еще тревожнее стало на душе. Она снова перевела взгляд на Хакима. В ушах звучали слова Адильбека, несколько минут назад пробежавшего мимо нее: «Хакима арестовали!.. Я бегу к Нурыму!..» Шолпан начала овладевать собой. «Арестовали? Как же это так?.. – подумала она. – Ведь раньше говорили, что арестовывают только русские, а тут казахи ведут казаха?!. Увезут в Кзыл-Уй и посадят в тюрьму!.. Чем же провинился перед ними Хаким?..» Не зная, что предпринять, чем помочь Хакиму, она принялась с остервенением выплескивать из лодки зеленую тухлую воду. Но пыл ее прошел быстро, она вдруг почувствовала страшную усталость, руки беспомощно опустились; она снова стала смотреть на подходившего к берегу Хакима.

– Эй, девка, умеешь ли ты грести веслами? – еще издали крикнул жандарм.

Хаким старался не смотреть на Шолпан. Он стоял возле лодки, опустив голову, молчаливый, подавленный, потерявший все надежды на спасение. Одет он был по-праздничному: в синих суконных брюках, хромовых сапогах, сшитых по-русски, снежно-белом кителе. Речной ветерок шевелил его густые черные волосы. Шолпан смотрела на него не отрывая глаз, ей хотелось крикнуть: «Он мой, куда вы его ведете?!» Но молчала.

– Ты что обомлела вся, как воробушек перед змеей? О женихах размечталась? – снова заговорил жандарм, цинично разглядывая босые ноги Шолпан. Помолчав с минуту, он обернулся к напарнику и, усмехнувшись, сказал: – Настоящая утка-песчанка – хорошая добыча для ястреба!.. Глаза – угольки!..

Шолпан выпрыгнула из лодки.

– Куда?.. Я спрашиваю, умеешь ли грести веслами?

– Да.

– Садись, грести будешь. Лодка выдержит?

– Куда они вас ведут? – подойдя к Хакиму, спросила Шолпан, не обращая внимания на жандармов. – В чем они обвиняют вас?

Говорила Шолпан тихо, и голос ее показался Хакиму особенно теплым и ласковым. Он поднял голову и встретился взглядом с молодой женщиной. Секунду они оба молчали. Шолпан вздохнула.

– В чем обвиняют, еще и сам не знаю. Может, в этом, а может, и в чем другом… – глухо ответил Хаким. – Арестовали, а теперь, очевидно, посадят в тюрьму.

– Прекрати разговоры, молодой человек! Куда и зачем везут – потом узнаешь. Об этом начальство позаботится. А ну-ка полезай в лодку! – властно приказал жандарм, тронув за плечо Хакима.

– Эй, чего мешкаете, живее переправляйтесь! – донеслось с противоположного берега. Это кричал офицер, с нетерпением ожидавший возвращения конвойных.

– Живей, живей! Ну, лезь в лодку, кому говорю! – осмелел жандарм и стал подталкивать Хакима в спину.

– Погоди! – резко обернулся Хаким. Он не спеша снял с себя сапоги, брюки и китель. Сапоги и китель завернул в брюки, связал их и только после этого вошел в лодку. На дне лодки хлюпала вода. Он взял из рук Шолпан весло и стал медленно выплескивать воду. Хаким старался как можно дольше задержаться здесь – надеялся, что подоспеет Нурым с товарищами и выручат его. То и дело незаметно поглядывал в степь, но там никого не было видно. «Неужели Адильбек еще не сообщил им?» – подумал Хаким.

Жандармы, сначала спокойно следившие за его работой, начали проявлять нетерпение:

– Чего копаешься, работай живее!

– Быстрей шевели руками!

Неожиданно со стороны аула послышался шум приближавшейся толпы. Вскоре между кустов замелькали люди. Это спешили к реке аульчане – старики, женщины, дети. Сильнее всех кричала Дамеш. Жандармы засуетились и вскочили в лодку. Еще в Джамбейте они узнали, что аул хаджи Жунуса – бунтарский аул, люди здесь злые и могут устроить самосуд. Разоружили же они Маймакова и его напарника!..

– Эй, девка, отталкивай лодку! Ну!.. Подымет она нас четверых? – с беспокойством спросил жандарм, поглядывая по сторонам.

– Не только четверых, десятерых поднимет.

Оттолкнув лодку от берега, она ловко вскочила на корму. Лодка качнулась и едва не зачерпнула воду правым бортом. Как только лодка отплыла от берега, жандармы сразу притихли. Они сидела на корточках и цепко держались за борта. Один из них, что постарше, торопливо зашептал молитву:

– Аллах всемилостивый!..

В его широко раскрытых глазах – испуг. Шолпан сразу догадалась – боится реки. Лодка раскачивалась, казалось, вот-вот она перевернется. Второй жандарм, тоже, очевидно, не умевший плавать, умоляюще попросил молодую женщину:

– Ради аллаха, потише…

– Что, боитесь? Вода не холодная, – резко ответила Шолпан, принимаясь грести.