Мюриды хазрета низко склонили головы перед святым путником, потом почтительно прикрыли веки и отступили, пропуская старца. Хазрет Кунай беседовал со святым в своей гостиной один день и ночь.
Прошел слушок среди мюридов:
– К хазретам Хивы и Бухары снизошло с небес чудо-знамение. Святой старец на сером ослике приехал сообщить об этом всем мусульманам…
На другой день хазрет Кунай собрал правоверных в свою мечеть и после двукратного намаза произнес проповедь. Хазрет говорил о честности, справедливости и других несравненных достоинствах пророка, о мудрости Абубакира Сиддиха, о правдивости Гумара, об учености Гусмана и храбрости Галия, о мужестве шахидов, погибших за мусульманскую веру в пустыне Кербала. Конец проповеди хазрет произнес ровным голосом, старательно избегая непонятных арабских слов:
– Исчезает на земле презренное племя, сомневающееся в единстве аллаха, в пророчестве Мухамбета, в непоколебимой истине Корана. Жалкое поколение Язита, поднявшее руку против могущественного пророка Мухамбета и его приверженцев, корчится в преддверии ада; до самого светопреставления ему суждено влачить мерзкое существование. Самый богатый человек на свете Харон-бай за то, что отказался платить зякет своему создателю, заживо ушел под землю. Ученый Барсиса, четыреста лет воздерживавшийся от греха, на вечные времена отправлен в ад за то, что обратил свой взор на грешную блудницу. Сейчас все больше и больше людей находят утешение в истинной вере ислама…
Правоверные! – продолжал хазрет Кунай, чуть помедлив. – К вам с поклоном прибыл верный раб нашего создателя, трижды посетивший на своем ослике Каабу в Мекке, побывавший и в святом Шахизинда в Самарканде, и в мавзолее хаджи Ахмета Ясави, беседовавший не раз с благочестивейшими имамами Хивы и Бухары, прошел путь незабвенного шейха Кутуби, читавший свои молитвы в мечетях Ирана и в знаменитых стамбульских мечетях Сулеймании и Айя-Софии, божий слуга, святой странник Куткожа…
Правоверные стояли на коленях с низко опущенными головами, при этих словах хазрета в толпе зашевелились, головы повернулись к возвышению. Все затаили дыхание, все превратились в слух.
– На святые земли Хорезма сошло знамение, божья весть. Так ведь, святой странник?
– Ялай, – подтвердил старец четким высоким голосом.
– «Слушай, божий раб Ахмет», – сказал дух. Так ведь, святой странник?
– Ялай!
– …Всевышний послал своего слугу Мустафу на землю, чтобы направить единоверцев аллаха на истинно праведный путь, чтобы неустанными моленьями очистить душу от соблазнов грешного, обманчивого мира, чтобы распространить святые писания и обучить рабов своих пяти заветам Корана и призвать заблудших в мечети. Так ведь, святой странник?
– Ялай!
– …Теперь появился сатана-искуситель, который смущает правоверных и пытается насильно отлучить их от веры мусульманской…
Толпа вздрогнула от ужаса.
– Сатана этот натравливает людей друг против друга, ведет их к погибели. Он хочет уничтожить, истребить мусульманскую веру. Так ведь говорило знамение святому Ия Ахмету, божий странник?
– Ялай, хазрет.
– Правоверные! Это начало светопреставления…
– Алла!
– Алла! – испуганно пронеслось в толпе.
– …И сказало знамение: карликовые мерзкие существа наполнят землю. В грехе и праздности станут проводить они время. Пойдут сплошь пьяницы и блудодеи. Женщины – само сладострастье, на мужчин набросятся жадно. Сын восстанет против отца, дочь – против матери. Исчезнет добро, зло восторжествует. Нищий бросится на богатого, рабы – на господ. Власти не будет, веру предадут. Не поддавайтесь, мусульмане, нашептываньям вероотступников! Собирайтесь в мечетях, внемлите советам рабов божьих, служителей веры. Будьте стойкими, мюриды. Будьте верны, мусульмане, заветам Корана! Пусть создатель милостивый не оставит народ казахский! Аминь!
– Аминь!
– Аминь!
Долго сидели люди в мечети. Снова и снова касались лбами молитвенных ковриков, суфии сосредоточенно и важно перебирали четки. Потом хазрет двукратно прочел намаз и благословил кази Хаиршу:
– Доброго пути тебе, кази!
Полкового муллу кази Хаиршу, готовившегося отправиться к юнкерам в Уил, проводил из мечети сам имам.
Начальник Уильского гарнизона войсковой старшина Азмуратов получил телеграмму – приказ Жаханши – еще утром. В тот же день после обеда прискакал к нему Аблаев. Он вручил старшине письмо от Жаханши и доложил обо всех событиях. Начальник гарнизона тут же распорядился выстроить перед казармой четыреста курсантов и объявил им о чрезвычайном положении.
– Будущие военачальники валаята! Молодые офицеры! – начал Азмуратов. – В то время, когда казахи создали свою автономию, обрели самостоятельность, о которой мечтали веками, вы изучали военное дело, знания для руководства новой армией вы получили в суровое, ответственное время. То, чему вы научились в стенах школы, нужно показать теперь в бою. Настал час, когда вы сможете проявить вашу смелость, отвагу, решительность и находчивость. Вам предстоит боевое крещение. Вас ждет первый бой. Исход его всецело зависит от вас. Офицеры! Личная храбрость каждого, преданность делу, любовь к справедливости решат исход боя. Тот, кто готов ринуться в первую битву за офицерскую честь, за славу валаята и родного края, пусть выйдет вперед на десять шагов и встанет налево! – закончил свою речь войсковой старшина.
Таинственным, привлекательным показался совсем еще молодым юнкерам этот бой, чаще забились их молодые пылкие сердца, ведь войну они знали лишь по учебникам да полевым учениям. Откуда им было знать, что в бою будет пролита кровь многих невинных, что впереди смерть? Юные, они рванулись в бой за честь, за славу; мечтали легко взять любую крепость врага, блеснуть отвагой, геройством…
Не успел старшина оглядеть длинные шеренги, как вся школа юнкеров в едином порыве отмахала десять шагов вперед и застыла плечом к плечу.
Азмуратов покачал головой. Требовалось всего триста человек, а вышли все четыреста.
– Вижу ваше искреннее желание исполнить свой воинский долг. Спасибо, юнкера! Приказываю: каждому четвертому выйти вперед на четыре шага!
Вышло сто курсантов; старшина отправил их в казармы, а остальным тремстам офицерам приказал:
– Даю полчаса на сборы. При себе иметь кавалерийское снаряжение, тридцать патронов, сухой паек на два дня. Задача будет объявлена после. Разойдись!
Через полчаса Азмуратов перед строем конных юнкеров объявил фамилии сотников и в заключение сказал:
– Перед трудным походом полковой мулла Хаирша хочет передать вам слова великой истины от главного имама хазрета Куная и поблагодарить вас лично. Выше головы, сотни, и слушайте внимательно!
На возвышение поднялся Хаирша. Полковой мулла помнил святого странника Куткожу, его слова о начале светопреставления, о знамении, посетившем святого Кара из Хивы, о проповеди главного имама хазрета Куная в мечети Коспа. Мулла волновался. Уставясь в небо, он заговорил медленно, с легкой дрожью в голосе:
– О многострадальные сыны мусульман, рабы всеединого создателя, верные слуги пророка! Поклянитесь священному писанию! Восхваляйте истинную веру! Не сверните с праведного пути!
Мулла сделал небольшую паузу, оглядел затихших юнкеров и снова уставился вверх…
Кони били копытами, фыркали, позванивали удилами, но юнкера глядели на муллу и старались не пропустить ни единого слова. На нем был светло-голубой чапан, на высокий с острым верхом малахай была накручена светлая чалма, в руке он держал длинный белый посох, на возвышении – минбе – стоял один и казался еще длинней и благочестивее, словно новый святой, ниспосланный к воинам из мира блаженных. Черная округленная борода, тонкие, как ременная тесьма, черные усы, черные глаза и брови, казалось, были нарисованы углем на белой ткани.
Своим рассказом о том, что «с востока и запада идут темные силы Яхжуж и Махжуж, и наполнят землю маленькие мерзкие существа – людишки, и развратится народ, и останутся в живых из мусульман лишь те, что укроются в мечетях», полковой мулла превзошел главного имама и нагнал столько страху, что юные офицеры невольно поеживались…