15 марта, воскресенье. Нахожусь здесь 100 дней один. Последнее время погода стояла довольно хорошая, хотя еще основательно холодно. В середине дня солнце такое яркое, что приходится надевать темные очки. Керосина осталось меньше девяти литров. Надеюсь на провидение, что другие прибудут раньше, чем он кончится, иначе мне нечего будет пить. Уменьшил нормы пищи и съедаю в день граммов 400. Этого, впрочем, достаточно. Все же сидеть бoльшую часть дня надоедает. В короткие светлые промежутки снова читаю "Сагу о Форсайтах". Исключительно хорошо.
19 марта, четверг. Третьего дня вечером я не закрыл как следует отверстие, и снежный дом совершенно засыпало. Наполнил снегом жестянку из-под галет и пять банок из-под маргарина, но не смог выбраться. Подумал было проделать отверстие в своде туннеля, но вспомнил, что снаружи над ним около 2 метров снега. Затем решил расчистить вход в другой снежный дом и прорубить дыру в его крыше. Лежа скорчившись в туннеле, я долго разгребал снег и добрался до левого дома, но, начав прорубать отверстие, обнаружил, что над крышей большой сугроб. Я считал, что не смогу пробиться достаточно высоко и вылезть наружу, но затем, проложив себе путь сквозь полутораметровый слой снега, очутился у поверхности и с большим трудом выкарабкался. Не представляю себе, каким образом прикрыть это отверстие. Колодец слишком длинный, чтобы можно было затыкать его ящиком из-под рационов, как я это делал в другом доме, а если я отброшу снег наверху, получится яма, которую засыплет, и тогда я навсегда буду замурован.
22 марта, воскресенье. Мои предположения оправдались: не успел я обезопасить новый выход от заносов, как задул ветер, не прекращающийся до сих пор; навалило такую массу снега на ящик, что теперь я не могу его поднять и оказался окончательно погребенным. Керосин на исходе, и вообще все складывается довольно уныло, особенно если принять во взимание, что, насколько я могу судить, снаружи ясная хорошая погода. Только что перечитал последнее письмо У. Это единственное из оставшихся у меня занятий, доставляющее подлинное удовольствие. Если бог поддерживал меня до сих пор, то, может быть, не покинет и в дальнейшем. Хотелось бы знать, что со всеми дома.
25 марта, среда. Завтра пять месяцев, как я покинул Базовый лагерь. После такого срока питания санным рационом неплохо было бы переменить диету. Снег все еще идет. [Он уже не был в состоянии откопаться.]
Список удовольствий, о которых я мечтал на станции
"Ледниковый щит" 25 марта
Если бы от желаний был какой-нибудь прок, я хотел бы насладиться следующими удовольствиями:
1. Сидеть в кресле перед пылающим камином и слушать, как У. играет и поет.
2. В 8 часов утра прекрасного летнего дня в море у руля маленького судна, дует свежий брил, на всех парусах с У., и аппетитный запах завтрака, поднявшийся на палубу пожелать доброе утро.
3. Улечься в постель с чистыми простынями и в чистой пижаме.
4. Ясным осенним утром есть в саду яблоко перед завтраком (грандиозным): копченая рыба, яйца пашот93, почки и грибы, холодная куропатка.
5. Принять горячую ванну.
* * *
(Я возвращаюсь к нашей спасательной партии, повернувшей к западу вдоль 67-й параллели и приступившей к поискам станции.)
27 марта, пятница. Скотт. Снежное утро, и мы пустились в путь только в полдень. К несчастью, прояснилось слишком поздно для того, чтобы можно было определить широту. Мои собаки решительно не хотели держаться нужного курса, так что К. шел впереди; я вел две упряжки, а Мартин следил за компасом. Было очень тепло, и я снял штормовую куртку, шапку и рукавицы. Я предполагал проделать всего около 11 километров, но видимость оказалась довольно хорошей, и мы как будто видели на большое расстояние по обе стороны пути; поэтому, двигаясь быстрым шагом, мы сделали пятнадцать километров... Мы должны определить [широту], прежде чем уйдем отсюда, но вечером идет снег.
28 марта, суббота. Весь день дуло с юго-востока; снег то шел; то прекращался, но производить наблюдения и двигаться невозможно. Тщательно изучив наш курс, я пришел к выводу, что мы, вероятно, совсем близко и потому не следует допускать ни малейшего риска.
Читал "Генри Эсмонда"94.
29 марта, воскресенье. Погода такая же гнусная.
30 марта, понедельник. Все та же погода. Ветер дул с юго-востока, но теперь стих и снова идет снег.
31 марта, вторник. Настоящий ураган с северо-запада.
1 апреля, среда. Ветер несколько тише, но дымка, ограничивающая видимость до 400 метров. Мы встали и откопали нарты в надежде, что удастся двинуться дальше. Затем мы произвели наблюдения. Ветер все же настолько сильный, что страшно встряхивал ртуть в секстанте, и мои наблюдения ничего не дали. Затем выяснилось, что наблюдения Мартина безнадежны, показания беспорядочно скакали вверх и вниз. Что-то неладное с теодолитом. Итак, мы поработали на сильном холоде без всякого толка и при плохой видимости не могли пуститься в путь. Неприятная первоапрельская шутка.
2 апреля, четверг. Настоящий ураган и холод. Я накормил собак двумя кусками пеммикана и жира. Читал "Монастырь и очаг"95.
3 апреля, страстная пятница. Перед выходом произвели наблюдения. Мои оказались никудышными, но Мартину на одном верньере удалось получить 67°04'23". Итак, мы прошли 2-3 километра к югу, затем 13,5 к западу, но не увидели никаких признаков станции. Это внушает беспокойство, но, возможно, она дальше к западу.
4 апреля, суббота. Подъем в 4, но прежде чем мы вышли из палатки, пошел снег и поднялся ветер. Час спустя ветер переменился и стал дуть не с востока, а с юга; так продолжалось целый день. Сейчас идет снег, но ветер очень слабый. Видимость, конечно, безнадежная, и никаких шансов на наблюдения. Гнусно.
Рили. Дело принимает серьезный оборот.
5 апреля, пасха (воскресенье). Скотт. Встали рано, хотя погода сомнительная. Сплошная облачность и легкий снежок, но горизонт вокруг виден, и мы пустились в путь. Сделали около шести километров, и тогда горизонт затянуло дымкой. Мы остановились и стали ждать полудня, чтобы определить широту. Солнце за облаками было очень тусклым, и мои наблюдения оказались неудовлетворительными. Мартину удалось сделать только три отсчета, но его наблюдения дали точно 67°05'06", хотя полагаться на них, конечно, нельзя. Впрочем, они совпадают с другими, и все же, если так, то это внушает сильную тревогу, ибо станция должна находиться самое большее в шести с половиной километрах к западу, и даже это мало вероятно, а мы не знаем, держаться ли нам, двигаясь обратно параллельно этой линии, к северу или к югу от нее.
Перед сегодняшней кормежкой у нас оставалось двадцать три бруска пеммикана. Я дал собакам два бруска вместо трех, но на такой норме они долго не протянут. Поэтому я решил, что мы должны начать убивать собак, так как в том случае, если мы не найдем станции, необходимо сохранить одну упряжку, которая смогла бы без предварительного отдыха совершить обратное путешествие. Упряжка Джино будет наилучшей. Вечером я убил Аугута и вместе с Мартином разрубил его на куски. Но только Ангус, Кумусок, Капок, Кинилик, Пуйоке и Кисперкут ели с удовольствием. Кроме того, я дал один брусок пеммикана и жир. Если только погода будет сносная, мы должны отыскать станцию. Ясная погода означает надежные наблюдения, хорошую видимость и шансы на появление самолета. Но давление исключительно низкое - наши три барометра показывают 704 миллибара, около 45 дюймов и 54 сантиметра. Так тянется уже давно. Сомневаюсь, чтобы мы могли пробыть здесь больше трех или четырех дней, потому что дальнейшая задержка, вероятно, повела бы к развалу упряжек, а это сорвало бы выход в новый маршрут, если он окажется необходимым.
К. открыл предназначенный для С. Л. Щ. ящик - теперь осталось мало надежд на то, что станцию удастся сохранить - и угостил М. и меня в качестве пасхального подарка табаком. Мы устроили также праздничный чай с вареньем.
Рили. После завтрака я прочел всю обедню. Хотелось бы мне иметь возможность причаститься. Мне не хватает этого... Мы можем разыскивать станцию еще всего три дня, а затем придется вернуться в Базовый лагерь. Молю бога, чтобы мы успели найти Огаста, иначе ему тяжко достанется. Он может уйти, но для этого ему необходимо снять палатку... Конечно, он мог уже это сделать, и вот почему мы не обнаружили станции.