-- Обещаю тебе, Том, я тебе так благодарен...

-- В-третьих, вы мне докажете, насколько вы мне благодарны, мистер Синклер,-- продолжал Томас.-- Вы немедленно выпишите на мое имя долговую расписку на пять тысяч долларов и выплатите всю сумму наличными в трехдневный срок.

-- Да ты с ума сошел! -- воскликнул Синклер. Крупные капли пота выступили у него на лбу.

-- Хорошо,-- спокойно сказал Томас.-- Тогда я сейчас закричу.

-- Не закричишь, могу поспорить.

-- Встречаемся во вторник в баре отеля "Турейн", вечером, в одиннадцать часов. Чтобы деньги были с собой.

-- Ладно, буду,-- сказал Синклер так тихо, что Томас едва его услышал. Он выпустил руку. Синклер неуклюже засовывал бумажник обратно в карман. Томас следил за его движениями. Потом вытащил из кармана маленькую записную книжку, в которой записывал все свои мелкие расходы, связанные с поручениями его друзей и членов клуба, раскрыл ее на чистой странице и протянул Синклеру карандаш.

Синклер смотрел на книжку, поднесенную к самому его носу. Если сейчас он сумеет взять себя в руки и совладать со своими нервами, то просто уйдет, а если Томас расскажет о том, что видел, он, посмеявшись, отмахнется. Но все равно смеется хорошо тот, кто смеется последним. Но нервы Синклера сдали. Он взял из рук Томаса книжку и что-то нацарапал на чистой страничке. Томас, глянув на написанное, засунул книжку в карман, забрал у Синклера свой карандаш. Закрыв поплотнее дверцу ящика, он пошел наверх смотреть игру.

Минут через пятнадцать на корте появился Синклер и выиграл у своего противника все геймы подряд.

В раздевалке Томас любезно поздравил его с победой.

Он пришел в бар отеля "Турейн" без пяти одиннадцать. Все как полагается: в костюме, белой рубашке с накладным воротничком, в галстуке. Сегодня ему хотелось побыть немного джентльменом. В баре было темно, и он был заполнен посетителями лишь на треть. Томас чинно сел за стол в углу, откуда хорошо просматривалась входная дверь. Подошел официант. Томас заказал бутылку "Бадвайзера". "Пять тысяч долларов, пять тысяч долларов" -- эта мысль сверлила ему мозг. Они забрали такую сумму у его отца, теперь он отнимет такую же у них. Интересно, пошел ли Синклер за деньгами к отцу, объяснил ли, для чего ему потребовалась такая крупная сумма? Скорее всего -нет. Вероятно, у самого Синклера-младшего свой счет в банке, он может снять со счета пять тысяч долларов за какие-то десять минут. Томас лично ничего против Синклера не имел. Приятный, воспитанный молодой парень, с милыми, дружелюбными глазами, мягким голосом, изысканными манерами. Иногда он давал ему полезные советы, как делать укороченный удар в теннисе. Если в клубе узнают, что он клептоман, то все,-- его карьере конец! Такова в этой стране система.

Томас потягивал пиво, не спуская глаз с двери. Три минуты двенадцатого. Дверь отворилась. В бар вошел Синклер. Он вглядывался в темную глубину салона. Томас встал, чтобы тот его заметил. Синклер подошел к его столику.

-- Добрый вечер, сэр! -- вежливо поздоровался Том.-- Что будете пить? -- осведомился Томас у него, когда подошел официант за заказом.

-- Виски с содовой,-- ответил Синклер со своим вежливым гарвардским выговором.

-- Еще один "Бад", пожалуйста,-- заказал Том.

Они несколько минут сидели молча, рядышком, на одной банкетке. Синклер барабанил пальцами по крышке стола, внимательно оглядывая зал.

-- Ты часто приходишь сюда? -- спросил он.

-- Время от времени.

-- Здесь бывают члены нашего клуба. Ты видел кого-нибудь?

-- Нет, не приходилось.

Подошел официант, поставил перед ними выпивку. Синклер жадно глотнул из своего стакана.

-- Хочу сообщить для твоего сведения,-- сказал он.-- Я ворую деньги не потому, что в них нуждаюсь.

-- Знаю.

-- Я болен. Я -- больной человек,-- признался Синклер.-- Это -болезнь. Мне надо к психиатру.

-- Очень правильное решение,-- поддержал его Том.

-- И ты со спокойной совестью требуешь от меня деньги, зная, что перед тобой больной человек?

-- Да, сэр,-- ответил Томас.-- Да, смею вас заверить.

-- Выходит, что ты крутой сученыш, так?

-- Думаю, вы правы, сэр.

Синклер, распахнув пальто, полез во внутренний карман, извлек оттуда длинный, толстый пакет, положил его на банкетку между ним и Томасом.

-- Вот деньги. Не трудись пересчитывать, не нужно.

-- Уверен, что вся сумма здесь целиком,-- спокойно ответил Томас. Он сунул конверт в боковой карман.

-- Так я жду,-- сказал Синклер.

Томас вытащил расписку, положил ее на столик. Синклер, бросив на нее короткий взгляд, разорвал ее, отправив маленькие клочки в пепельницу. Потом встал.

-- Спасибо за выпивку.-- Он пошел мимо стойки бара к двери -- красивый молодой человек, образец тонкого воспитания, элегантной светскости, хорошего образования. Ясно, что удача зациклилась на нем.

Томас, глядя ему вслед, допил пиво. Заплатив за выпивку, вышел в холл и заказал номер на одну ночь. Там, наверху, заперев дверь на ключ и опустив ставни, он пересчитал деньги. Вся сумма в стодолларовых банкнотах, все новенькие. А если они меченые? -- мелькнула у него в голове тревожная мысль. Трудно сказать.

Он проспал всю ночь один, как король, в двуспальной широкой кровати, а утром позвонил в клуб и сказал Доминику, что ему нужно срочно уехать в Нью-Йорк по семейным делам. Вернется не раньше понедельника, и то вечером. За все время работы в клубе он не брал ни одного выходного, так что Доминик не стал возражать. Но отпустил его только до понедельника.

Моросил нудный дождь, когда поезд медленно вползал под своды вокзала, и эта печальная серая изморось совсем не красила Порт-Филип. Томас, выйдя из вокзала, пришел к выводу: нет, здесь ничего не изменилось. Он не захватил с собой пальто, и пришлось поднять воротник пиджака, чтобы мелкие капли не проникали за ворот.

Вокзальная площадь тоже ничуть не изменилась. Правда, "Порт-Филипский дом" отремонтировали, а большой радиотелевизионный магазин в новом, сложенном из желтого кирпича высотном здании рекламировал распродажу переносных радиоприемников. От реки до него доносился знакомый запах. Том запомнил его на всю жизнь.