В кругах местной интеллигенции распространились вести, что сразу же после телепередачи в городе появился марсианин, официально предложивший установить контакт между двумя родственными цивилизациями. Перспектива эта сулила огромные выгоды, ибо в обмен на минеральное сырье марсиане предложили баснословную технику, вплоть до лицензий на производство машины времени, аппаратов, позволяющих за день выучить любой иностранный язык, а также таблеток, полностью излечивающих от пристрастия к алкоголю и табаку.

Возникали, правда, сомнения, почему руководство Красной планеты решило направить своего представителя не в одну из столиц, а именно в Заборьевск. Однако это мог быть тонкий дипломатический ход, рассчитанный на то, чтобы не порождать международных раздоров. Как бы то ни было, марсианское послание было немедленно передано в центр. Говорили даже, будто правительство уже обратилось в Организацию Объединенных Наций и выдвинуло инициативу установить с Марсом отношения мирного сосуществования, но какой-то делегат наложил вето, заявив, что речь идет об очередных кознях сверхдержав, пытающихся монополизировать марсианскую технологию.

Цены на рынке изрядно подскочили. На вопрос покупателей, чем это вызвано, продавцы отзывались: что ты, мил человек, с луны свалился, не слыхал про марсиан? Когда ж иной любопытствующий пытался уразуметь, почему появление инопланетчиков должно повлиять на механизм ценообразования, ему отвечали уклончиво.

И вообще горожане разделились на два сектора. Одни верили в марсиан, другие не верили. Последних было несравнимо больше, но на стороне первых было преимущество - вера. В спорах они брали верх. Что, в самом деле, можно возразить, когда оппонент божится, что вот этими самыми, собственными глазами видел, как марсианин грозился бластером с фамагустой? Тут и самый опытный полемист спасует. Да и невольно лезет на ум читанная в обилии научная фантастика, и думаешь: а что? А почему бы нет? Век-то у нас какой - стыкуемся в космосе, ходим по Луне, фотографируем Венеру с заездом на Галлею. Когда-то ведь пришельцы должны объявиться!..

Явившись поутру в неосторожно вверенную ему школу, Дубилов отложил все занятия, велел распустить ребятню, подкинув добавок к домашнему заданию, и назначил на 10:00 учительское собрание с участием родительского актива. Пока скликали народ, он, запершись в кабинете, спешно дописывал речь, над которой протрудился всю ночь.

Выйдя на трибуну, он не чувствовал усталости. Вовсе нет, Дубилов ощущал прилив жизненных сил, какого не помнил со времен борьбы с космополитизмом. Но тогда он был лишь начинающим, едва с педвузовской скамьи, и не мог, понятно, претендовать на заглавные роли. Теперь другое дело, он сам и по своему почину начинает кампанию, теперь ему есть где развернуться.

Аудитория была встревожена экстренным характером собрания. Такое бывает не часто, и если уж бывает, то по веским причинам. "Ждут сенсации", подумал Дубилов. Он широко расставил локти, вперился в зал, тянул минуту, чтобы нарастить напряжение, и начал эффектно:

- Есть ли у нас в коллективе марсиане?

Полуминутная пауза, на протяжении которой слушатели лихорадочно перебирают свое прошлое, пытаются припомнить, чем, когда не угодили докладчику. Инфарктная пауза.

- Вопрос ставлю в связи с создавшимся положением. И отвечаю уверенно: безусловно, нет!

Вздох облегчения.

- Я бы и не стал терпеть подобных лиц во вверенном мне учреждении.

Всеобщее ощущение чистоты и слитности.

- Но... - пауза, на этот раз короче, предынфарктная, - скажем прямо, есть такие, кто увлекается марсианством, нет-нет да и поглядывает, образно говоря, в сторону Марса.

Внимание аудитории сконцентрировано предельно. Раздается чье-то нервическое сопение.

- Взять хотя бы... не буду называть фамилий... руководительницу 6-го "Б" класса. Ведь это же факт, товарищи, что она попустительствует ученикам. Спрашивается, разве это метод воспитания полноценной смены доверять подросткам самим выставлять друг другу оценки? Разве это есть у Макаренко, разве этому нас учил великий педагог? Нет, дорогие коллеги, так дело не пойдет. С другой стороны, возьмем опять же преподавателя физкультуры. За десять лет в школе не выращено ни одного мастера спорта. Видимо, ему не дорога честь коллектива. И как же товарищ объясняет свою нерадивость? Для нас, мол, главное, чтоб молодое поколение росло здоровым. Это искусственное противопоставление, ошибочный, я бы даже сказал, вредный подход. Нам нужны и здоровье и мастерство.

Слушатели осмысливают молча.

- С подобными настроениями, - продолжает Дубилов, - пора кончать, выкорчевать их, как сорную траву.

- А при чем тут марсианство? - неожиданно раздается из зала звучный родительский голос. Но Дубилова так, с ходу, не возьмешь.

- Вот вам, товарищи, живой пример, - говорит он, разводя руками. Нужно ли отвечать на этот вопрос?

Крик из зала:

- Нет!

Дубилов:

- Ну вот, аудитория выразила свое отношение.

Пока в школе таким образом разворачивалась борьба с марсианством, Гвоздика и Стенькин посвящали друг друга в события минувшей ночи. Дежурный принес им по стакану чая. Старший лейтенант взялся было за сахар, но, вспомнив, достал из кармана блестящую коробочку и протянул ее товарищу.

- Угощайся, - сказал он, нажимая кнопку, от чего крышка коробочки распахнулась.

Стенькин удивился:

- Вот уж не знал, что вы сластена. - И взял конфету.

- А ты знаешь, что сейчас ешь? Марсианский бластер.

Стенькин поперхнулся.

- С аннигилирующим устройством? - машинально спросил он.

- С аннигилирующим.

- А как же фамагуста?

- Есть такой городишко на Кипре. Пришло мне в голову, хотя с опозданием, заглянуть в энциклопедический словарь.

- Дурачили, значит?

Гвоздика кивнул и, усмехнувшись, добавил:

- Не одного меня.

Стенькин покраснел.

- Я действовал по обстоятельствам. Тут такое творилось, не поверите. Инструкцией не предусмотрено.

- Ладно, не оправдывайся, давай сюда своих задержанных.

Через десять минут Сарафаненко и Будушкин были отпущены с миром и извинениями. На ковер вызвали Гудаутова.