Другой вариант, который навязчиво крутился в моей голове, это Витька Козлов. Этот отпетый мерзавец мог каким-то образом узнать, что Ирина вышла замуж за богатого бизнесмена, и стал ее шантажировать, используя своих дружков на воле. Она испугалась и попросту сбежала ото всех, спрятавшись, как страус, который зарывает голову в песок и думает, что его не видно. Эти дружки поищут, поищут ее, а потом встретятся с Алексеем и все ему расскажут. И тогда Ирина так или иначе все потеряет. К тому же дружки, разозлившись, что не смогли ничего получить, будут ее искать всю оставшуюся жизнь, чтобы выместить злобу. Да, слепое бегство - это не лучший выход из положения для Ирины. И потом, Витька не стал бы на нее так сильно давить, что она сбежала. Ведь ясно как день, что нельзя резать курицу, несущую золотые яйца.

И третий вариант, который тоже нельзя было отметать, это что бывшие любовники сговорились и задумали каким-то хитрым образом обобрать Алексея. Не удивлюсь, если очень скоро он получит письмо с требованием заплатить выкуп за похищенную супругу. На их месте я бы именно так и поступила, тем более что ничего не нужно изобретать - все уже давно придумано до них. Это был самый верный и проверенный способ выкачать деньги из богатого лопуха-мужа, и уж кому-кому, а уголовнику Витьке это должно быть хорошо известно. Оставалось неясным лишь то, зачем это могло понадобиться самой Ирине? Ведь она и без того жила неплохо, у нее было все, о чем можно только мечтать в наше время. Зачем ей было сговариваться с каким-то уголовником, пусть даже отцом ее ребенка, и терять с таким трудом добытое и удерживаемое благополучие.

Если этот подлец Витька начал шантажировать ее, то ей нужно было пойти и честно рассказать мужу обо всем, покаяться, признавшись во всех своих грехах. Мне кажется, Алексей бы простил ее и наверняка нашел бы способ поставить на место зарвавшегося уркагана. Алексей не тюфяк какой-нибудь, он смог бы за себя постоять и защитить ту, которую любит. В этом смысле Ирине можно только позавидовать. За пять лет совместной жизни она наверняка хорошо изучила своего мужа и должна была предугадать его реакцию. Тем более что все это время жила в постоянном страхе разоблачения и тысячу раз обдумывала свои слова, которые скажет ему, когда все раскроется. Она ведь знала, что рано или поздно Витька выйдет из тюрьмы и заявит о своих правах, и готовилась к этому, а значит, появление его дружов для нее не должно было быть неожиданностью.

Когда я начала спускаться по лестнице, то была уверена, что наконец-то ухватилась за ниточку и раскрою это дело в самое ближайшее время. Но когда очутилась на первом этаже, то поняла, что концы с концами все-таки не сходятся. Чего-то очень важного об Ирине я еще не знала. Не исключено, что этого не знала и ее мать, которая, кстати, что-то от меня явно скрыла.

Вот тоже совершенно непонятная женщина. С одной стороны, вроде смирилась с тем, что дочь стала проституткой, бросила родного ребенка в детдоме, а с Другой - необъяснимая ненависть к человеку, который буквально боготворит ее заблудшую дочь, которую сам же и вытащил из дерьма. Может, она просто завидует Ирине? Сама ведь не смогла такого мужа себе найти, рано состарилась и доживает свои дни в гордом и нищем одиночестве. Так и отойдет в мир иной неудовлетворенная, не разобравшаяся в самой себе. Несчастная женщина...

Я открыла дверь и вышла из подъезда. Яркий солнечный свет на улице ослепил меня на мгновение, я зажмурилась, а когда цветные круги перед глазами расплылись, увидела на дороге у подъезда 31-й "Москвич", ободранный, серо-зеленого цвета, с затененными стеклами.

Мой сверкающий на солнце хромом серебристый джип "Чероки" виднелся в дальнем углу двора, не угнанный и не взорванный. Я направилась к нему. Вдруг задние двери "Москвича" распахнулись, из них выскочили двое здоровенных парней в адидасовских спортивных костюмах, ни слова ни говоря, схватили меня за руки и за волосы, согнули в три погибели, затолкали на заднее сиденье, запрыгнули сами, и машина резко рванула с места. Все произошло в одно мгновение, я даже понять ничего не успела, не говоря уже о том, чтобы оказать сопротивление или позвать на помощь сидящих у соседнего подъезда старушек; Меня крепко держали за локти сидящие по бокам молодые амбалы с короткими стрижками, за рулем находился пожилой тип с лысиной на затылке, рядом с ним, на пассажирском сиденье, сидел еще кто-то в сером пиджаке, чьего лица мне не было видно - мешал высокий подголовник.

- Вы что делаете, придурки?! - с негодованием спросила я, немного опомнившись и обретя дар речи. - Кто вы такие?! Пустите меня!!!

Я попыталась вырваться из железных клещей, но это было бесполезно. Машина быстро неслась по направлению к Дмитровскому шоссе. Тот, что сидел впереди рядом с водителем, повернулся и посмотрел на меня между спинками сидений. Это был мужчина с короткими светлыми волосами, лет тридцати от роду, со свернутым направо длинным носом и багровым шрамом, идущим от правого уголка губ к уху, как будто его полоснули по щеке ножом. В черных глазах его стояла холодная, непроницаемая мгла, за которой смутно угадывались очертания закоренелого и расчетливого убийцы. Я внутренне содрогнулась от его колючего взгляда, а он усмехнулся и, словно увидев мой страх, сказал:

- Ну, здравствуй, Катерина. Давненько не виделись.

Вернув из пяток сбежавшую душу, я собралась с силами и бросила ему в лицо с едкой усмешкой:

- Ты ошибся, глупый, я не Катерина. У тебя этот шрам, наверное, появился, когда мозги вырезали?

Искалеченная щека дернулась, словно к ней подвели электрический ток, глаза еще больше потемнели и начали наливаться злобой. Сейчас он вцепится мне в горло и задушит, мелькнуло у меня. Но, видимо, мое время еще не пришло.

Подавив в себе гнев и сменив его на легкую иронию, он хрипло бросил:

- Ты все такая же ершистая, как и была, Катюха. Помню, ты вот так же ломалась, когда я тебе первого клиента привел. Плакала, говорила, что никогда в жизни не ляжешь под него, ни за какие деньги, а сама ему уже ширинку расстегивала. Помнишь это, Катерина? Это ведь я вам с Ириком путевку в жизнь дал, всему научил, на ноги поставил. А теперь ты из себя королеву корчишь. Нехорошо старых друзей забывать, Катенька, нехорошо...