- Пойду лучше к Пек Пекычу,- подумал вдруг Зайчик, вспомнивши давнишнюю славу у нас старшего писаря Петра Петровича Дудкина, который тайно ворочал всеми полковыми делами.
- Только скверно: денег нет ни копейки...
Сунулся он в карман гимнастерки, не завалилась ли где какая бумажка, нащупал в углу катушок, вытащил, развернул: сторублевка.
- Это Клаша, наверное,- подумал Зайчик,- а может и та... впрочем, сейчас это неважно...
Было еще довольно раннее утро, писаря еще не вставали, и Пек Пекыч в отдельном своем помещении в постели лежал, как генерал.
Зайчик постучал к нему и вошел: Пек Пекыч и головы не поднял...
- Доброе утро, Петр Петрович,- сказал Зайчик, присевши к нему на кровать, и руку ему протянул, в которой ловко был зажат катушок,выручайте, голубчик...
Пек Пекыч глаза чуть приоткрыл, катушок учуял ладонью, сунул его себе под подушку и недовольно сказал:
- Откуда же это вас присадило?... я вас исключил...
- Как исключил!..
- Без вести.
- Как же, Петр Петрович, голубчик, надо бы это исправить!..
- Да, конечно, не беспокойтесь: будет все в самом наилучшем виде.
- Вот и ладно.
- Завтра же водворим на прежнее место...
- Вот и ладно: поменьше бы только хлопот да представлений!
- Уж будьте - у верочки...
- К полковому ходить?..
- Ни-нни...- Пек Пекыч поднял маленький пальчик,- обтакается так: он, ваша светлость, и так, как очумелый!
- У него больные печенки.
- Нет, это от двинской воды: разве вы ничего не знаете?
- Петр Петрович, я ведь только что...
- Понимаю, у нас, батенька, следствие, суд будет!
- Вот как, с чего бы это, казалось - командир не из последних: Георгия носит.
- Только что разве вот Жоржик поможет, кажется за все ваш Таракан будет платиться усами...
- Капитан Тараканов?..
- Ну, да, ваш командир: недосмотренье,- Пек Пекыч скуксил в комочек лицо и поднял бровку одну выше другой,- недосмотренье...
- Петр Петрович, что же случилось?
- Как, что случилось, вот тебе раз: у него полроты водой унесло, а он и не знает!
Зайчик вскочил, как ужаленный, и обеми руками схватил себя за глаза.
- Правда это, Петр Петрович, что вы говорите?
- Сущая правда, ваше благородие... Вот уж да!.. такой был водополь: синаево море! Да ведь и про вас-то подумали, что утонули вместе со всеми... хотя Таракан ваш говорил, что вы... того... дера-нули к немцам, будто бы, вплавь... давно, дескать, случая ждали!
- Осподи боже! Да я...
- Этот, говорит, навряд-офицер давно у меня на замете!
- Да?.. час от часу, вижу, не легче!
- Ну, да ведь кто теперь ему поверит... Таракан наш срахнулся - суд, батенька, следствие будет, потому: недосмотренье! Шутка: Двину прозевал!.. Солдаты небось не щепки: надо было во время убрать и распорядиться... и... и донести!
Стоит Зайчик, смотрит на Пек Пекыча, словно чего-то никак понять не может, а Пек Пекыч ноги под одеялом обхватил и сжался в комок, стал совсем тоненький, маленький, жухленький, на промокашку похож, вот положи его в синюю папку с надписью "Дело", что на столе, и никакого Пек Пекыча на свете не будет.
- Что это вы,- спрашивает он,- глаза-то на меня так вылупили?
- Да, так, ничего, удивляюсь...
- Чего удивляться?.. можно сказать: везет, как утопленнику: теперь-то мы вас как-нибудь отрапортуем, а вот если бы здесь в эту потопицу попали, то ли с головой бы скрыло, то ли под суд тоже... потому хоть и боевой вы офицер, а против Таракана все же ведь чином не вышли!
- Выходит, Петр Петрович, я в самом деле в выигрыше?
- Ясно: Таракану-то теперь не отвертеться! Полковник Телегин вывезет, у того Жоржик, а у Таракана, кроме усов, ведь ничего нету. Вот что: вас спрыснуть нужно!
Пек Пекыч спустил ноги с кровати и показал ручкой на рабочий стол, на котором лежали грудой папки с делами.
- Потрудитесь, ваше сиятельство, достаньте, там под нижней папкой штабс-капитан сидит!
- Что это еще, Петр Петрович, за штабс-капитан?
Пек Пекыч залился тонким смешком, ноги за голову загнул и в таком положении отрапортовал Зайчику:
- Его благородие штабс-капитан 1-го шустовского полка... четыре звездочки носит.
- А...а...- протянул, улыбаясь тоже, Зайчик - насилу понял...
Достал Зайчик коньячную бутылку, а Пек Пекыч из ящика под кроватью чайный стакан и наперс-ток, налил Зайчик полный стакан, хотел его Пек Пекычу из вежливости первому предложить, да тот замотал головой и руками:
- Нет, нет, - пищит,- я из портняжного наперстка пью, меня бог ростком обидел...
Взял наперсток и выпил его потихоньку.
- Зато,- говорит,- умом ублаготворил...
Вкатил Зайчик в утробу чайный стакан, все у него позеленело в глазах, и Пек Пекыч стал какой-то зеленый, как травяная лягушка, а Пек Пекыч смотрит на него зелеными глазами и квакает:
- Где это вы, говоря между нами, конечно, времячко провели?
- Я-то,- задумался Зайчик с ответом,- я-то, Петр Петрович, где был там меня нету...
- Бабешки, наверно,- осклабился Пек Пекыч.
- Бабешки не бабешки, а что-то вроде того: я всю эту неделю, Петр Петрович, на Счастливом озере в лодке проплавал.
- Это где же, далеко отсюда?
- Да нет, отсюда только не видно... Получил я тогда, видите ли, Петр Петрович, приказ... приказ, то ведь вроде как был?..- встрепенулся Зайчик.
- Ка-ак же: был... Вот еще, если бы не был: погонки-то у вас полетели бы, пожал-что, теперь вместе с галками!..
- Да и слава бы Богу, Петр Петрович, я ведь не очень,- Зайчик придвинулся к Пек Пекычу поближе, - получил, значит, приказ ехать в побывку, пошел в самый памерек напрямик на самом виду, а немец меня, проклятый, и спутал с дороги... К тому же признаюсь, Петр Петрович: за мной бежала вода!
- Водополь! Знаем... знаем эту историю... Таракан в штабу все описал в полной подробности: брюшеньки все надорвали, как он вас изображал в лицах.
- Да?.. а тут еще ливень пошел, пролило меня до костей, трясучка взяла, а я все иду да иду... К утру, гляжу, пришел в одно место, и итти больше некуда... перед глазами вода... я вдоль по берегу: ни души... Потом гляжу в стороне под кустом дымок, как шерстинка, висит, я к кусту, под кустом сидит женщина, ни старуха, ни молодуха, а только такая красавица, Петр Петрович, каких теперь нам больше и не увидеть.
- Н-но, - говорит Пек Пекыч, приставши на локтях, - хороша?..
Слаб был по женской части Пек Пекыч.
- Чудо... Спрашиваю: как, красавица, называется это море... Да это, говорит она, вовсе не море, это озеро, это ты ростом не вышел, что его берегов не видишь.
- Вот так бабец,- крякнул Пек Пекыч.
- Да... как же, спрашиваю, красавица, это озеро называется?.. Называется, говорит она, это озеро Счастливое, только на нем теперь несчастные люди живут... Чего тебе, говорит, офицерик, надобно?.. Или у тебя своего горя недостает, что нас пришел навестить?.. У нас, говорит, в озере с сиротских слез вся рыба сдохла... Сел я к ней возле огня... Нечем, говорит, мне тебя, окромя воды озерной, попотчевать, был, говорит, у нас домик вон на том берегу, да и тот солдаты на костры растащили, вот, если хочешь, садись со мной в лодку, бери в руки парус: у меня, бывало, говорит,- а у самой слезы кап-кап, - муженек об чем ни соскушнится, выйдет с парусом в озеро, все горе забудет...
- Верно из здешних солдаток,- заметил равнодушно Пек Пекыч,- лихой народ!
- Лихой: целую неделю к берегу не подъезжали... Накатался, Петр Петрович, до сыта!...
- Ну и бабец!
- Да... бабочка, можно сказать!
Зайчик налил себе еще полстакана, Пек Пекыч плутовато надел наперсток на палец, сделавши знак, что больше нельзя и не хочет:
- А то нитку в иглу не проденешь! Пейте сами, ваша светлость, на доброе здоровье, у меня хороший запасон!
- Ну, так, как, Петр Петрович, дальше-то будет? - осторожно Зайчик спросил, поморщившись и обмахнувши губы.