РОДЖЕР. Прошу прощения, но здесь... /Открывает дверь в ванную./

ФЛАВИЯ. Какие арабские простыни? /Уходит в спальню./

/Из ванной выходит ГРАБИТЕЛЬ./

ГРАБИТЕЛЬ. Оно тут у вас все плавает, хозяин.

РОДЖЕР. А, простите. Этот человек у нас в гостях.

ФЛАВИЯ /выходит из спальни/. Какие арабские? Это ирландские простыни! Ирландское белье! В моей постели!

МИССИС КЛАКЕТТ. Ах, ворюги, а ну-ка! /Сдергивает простыни с Вики./ Господи, вы только полюбуйтесь на нее!

РОДЖЕР. Это ты?!

ФЛАВИЯ. Да, это она. /С угрожающим видом спускается вниз. /

/ФИЛИПП осторожно уходит в кабинет./

ГРАБИТЕЛЬ /вдруг/. Моя девочка!

ВИКИ. Папа!

/ФЛАВИЯ останавливается. Из кабинета появляется ФИЛИПП в изумлении, но Филиппа заменяет теперь дублер./

ГРАБИТЕЛЬ. Наша кроткая Вики! Бежавшая из дому! Я думал, никогда тебя больше не увижу!

МИССИС КЛАКЕТТ. Ну, дела творятся на белом свете!

ВИКИ /Грабителю/. Что ты здесь делаешь в таком виде?

ГРАБИТЕЛЬ. Что ты здесь делаешь в таком виде?

ВИКИ. Я?.. Я везу документы обо всех, уклоняющихся от налогов, в отделение нашего управления в Базен-Стоуке.

/ФИЛИПП, схватившись за сердце, падает на диван, никем не замеченный./

ФЛАВИЯ /с угрозой/. Довольно! Где моя другая простыня?

/Через переднюю дверь входит ШЕЙХ. Это настоящий шейх, на нем арабский халат и он очень похож на Филиппа, поскольку его играет ФРЕДЕРИК./

ШЕЙХ. О, какой дом! Райский уголок! Я снимаю его!

ВСЕ. Вы?!

ФЛАВИЯ. Кто вы?

ФРЕДЕРИК. Ллойд, минуточку! Извини, но мои брюки все еще спущены. Понимаешь, я не могу так быстро переодеться без костюмера!

ЛЛОЙД. Пусть Тим тебе поможет. Где Тим?

/ТИМ, закутанный в простыню как дублер Филиппа, поднимается из-за дивана./

ТИМ. Вы меня?

ЛЛОЙД. Ах да, ты же играешь?

ТИМ. Я там сразу заснул, извините. Что-нибудь сделать?

ЛЛОЙД. Ничего, Тим, не бери в голову. Мы тут сами как-нибудь! Он имел полное право немного вздремнуть там, за диваном, пока мы тут все носимся со спущенными штанами. О'кей, Фрэди? Давай с твоего выхода.

/ФРЕДЕРИК замешкался./

Какие еще проблемы, Фрэди?

ФРЕДЕРИК. Извини, Ллойд. Но раз уж мы прервались...

ЛЛОЙД. Господи, зачем я спрашиваю?!

ФРЕДЕРИК. Извини, ты знаешь, как я трудно соображаю насчет сюжета.

ЛЛОЙД. Я знаю, Фрэди.

ФРЕДЕРИК. Извини; но можно еще один глупый вопрос?

ЛЛОЙД. Все, что мне известно о мировой драме, к твоим услугам, Фрэди!

ФРЕДЕРИК. Ллойд, я никак не пойму, как это шейх вдруг оказывается двойником Филиппа?

ГАРРИ. Потому что он, о боже, заходит и мы все думаем, что он - это... Ну, ты понимаешь? В этом вся штука.

ФРЕДЕРИК. Это я понимаю.

БЕЛИНДА. Фрэди, золотко, все, что будет дальше, зависит от этого.

ФРЕДЕРИК. Понятно. Но выходит, что это просто совпадение, а?

ЛЛОЙД. Да, Фрэди, это просто совпадение. А если бы еще вспомнить, что существовал первый вариант пьесы, его, к сожалению, потеряли, - и там автор даже рассказывал, что отец Филиппа еще молодым человеком много путешествовал по Ближнему Востоку...

ФРЕДЕРИК. Ну-ну, интересно.

ЛЛОЙД. Я так и думал, что тебе понравится.

ФРЕДЕРИК. А зритель-то поймет?

ЛЛОЙД. А ты донеси. Взгляд, жест. В этом вся суть. О'кей?

ФРЕДЕРИК. Спасибо, Ллойд, просто спасибо.

ЛЛОЙД. Хорошо. Можем мы, наконец, закончить акт? С твоего выхода, Фрэди.

/ФИЛИПП уходит через парадную дверь./

Господи, я здесь умничаю, стараюсь... что останется от этого спектакля, когда я вернусь в Лондон и вы будете одни?.. Ладно, итак, где моя другая простыня?

ФЛАВИЯ. Ладно, где моя другая простыня?

/Входит ШЕЙХ./

ШЕЙХ. Ах, какой дом! Райский уголок. Я снимаю его.

ВСЕ. Вы?

ФЛАВИЯ. Это вы?

ШЕЙХ /с достоинством/. Это я. Разумеется, это я, кто еще?

/Все набрасываются на него./

РОДЖЕР /кричит/. Голодранец, видали, заходит в дом, - я снимаю его! Ах ты... /Тянет шейха за халат./

ШЕЙХ. Что, что?

МИССИС КЛАКЕТТ. Украл все чистые простыни! /Тоже тянет./

ВИКИ. Моя рубашка!.. /Хватает за чалму./

ФЛАВИЯ. Швырнул меня как сломанную китайскую куклу. /Бьет его./

ШЕЙХ. Что? Что?..

ГРАБИТЕЛЬ. А что ты хотел сделать с моей маленькой девочкой в этом Базен-Стоуке? Даже страшно спрашивать. Но тебе; Вики, я скажу одну вещь...

/Пауза./

ЛЛОЙД. Брук!

БРУК. Да, извините.

ЛЛОЙД. Твоя реплика. Давай, милая, а? Осталось две реплики до конца.

БРУК. Я тут не понимаю.

ЛЛОЙД. Дайте ей реплику!

БЕЛИНДА /Брук/. "Что же это, папа?"

БРУК. Я знаю реплику, но я ее не понимаю.

ДОТТИ. Не понимаешь "что же это, папа"?

СЕЛЗДОН. Я тебе говорю: "Вики, я скажу тебе одну вещь"; ты мне отвечаешь: "Что же это, папа?"

БРУК. Я не понимаю, почему шейх похож на Филиппа?

/Молчание. Все ждут бури./

ЛЛОЙД. Поппи, принесите текст.

/Входит ПОППИ из-за кулис с пьесой./

Какие там у нее слова, Поппи? Разве у нее там сейчас слова "Я не понимаю; почему шейх похож на Филиппа?" Мы можем точно посмотреть по тексту?

ПОППИ. Ну да, я думаю.

/ЛЛОЙД поднимается на сцену./

ЛЛОЙД. Что же это, папа? - вот твоя реплика, Брук, дорогая моя. Мы все знаем, ты, конечно, работала в самых лучших театрах в Лондоне, там, бывает, создают пьесы прямо на ходу, как говорится, на суфлерской будке, там говорят, но нам здесь, милая, не до этого, нам это не нужно. Уже час ночи. Автор дал нам продуманные, отшлифованные слова, и мы не можем, когда остались две реплики до конца акта, надо хоть капельку отдохнуть, чтобы не свалиться тут замертво, мы не можем, мы хотим только услышать "что же это, папа", - и ничего больше. Никто не требует невозможного. Так или нет?

/БРУК внезапно отворачивается, бежит наверх, скрывается в ванной./

Куда? Разве она выходит? Там есть ремарка "Выходит"?

/Слышно, как БРУК плачет за сценой и сбегает там вниз./

Черт, сейчас она выплачет свои контактные линзы. /Уходит./

ФРЕДЕРИК/сдержанно/. Боже, боже...

СЕЛЗДОН. По-моему, он переборщил, а?

ГАРРИ. Я думал, он, так сказать, это самое, но когда он под конец... О, боже мой... /Смотрит на Поппи./ Еще на тебя...

ДОТТИ. Всегда достается Поппи. Скажи, милая.

/ПОППИ криво улыбается./

ФРЕДЕРИК. Я думаю, я во всем виноват.

ГАРРИ. Нет, он зря прицепился. Это...